Жестокий броманс - [39]

На этом пока все, дорогой дневник, я очень надеюсь, что тебя прочитает мой бывший бойфренд. Если он и дальше будет ко мне лезть, я пошлю голожопые фото «Почтой России» в Воронеж, его родакам-славянам, которые грызут деревья и не знают, что такое интернет.

Мне грустно, дождь идет, заказчик не отвечает, а мне как раз нужны деньги. Голодать, конечно, не буду, но все-таки чувствую себя неуютно. Этот не перезвонил, другие тоже могут слить. Моя проблема в том, что я слишком честный, после меня ПО редко глючит. Кто-то звонит в дверь. Надеюсь, я не залил соседей, это было бы уже слишком.

Блядь, приперся Мансур. Тот самый многодетный папаша, который меня отдрючил две недели назад. Он из моей несчастной дыры сделал артезианский колодец, я подвывал: «Все, хватит, больше не могу!», а этот гладил меня по спинке: «Потерпи, сейчас, сейчас». У меня потом еще дня три жопа горела. И вот он стоит, прислонясь к дверному косяку, а я пытаюсь ему объяснить, что никакого секса не будет, потому что денег нет. И он говорит:

– Тебе деньги нужны?

– Нет, блядь, не нужны!

И этот чурка прямо на пороге меня обнимает. Пришлось утянуть его в квартиру и закрыть дверь. А мне сейчас реально секса не хочется, горло побаливает, знобит. Надо будет температуру измерить, если найду градусник.

Мансур сейчас на кухне, роется в холодильнике. Сказал, что у него впереди два выходных и ему не с кем поговорить. Можно подумать, он живет один, а не с четырьмя такими же нацменами в тесной комнатушке. Не понимаю, при чем тут я.

Он кричит:

– Тебе приготовить что-нибудь?

– Как хочешь!

Сука, бесцеремонный. Я его сразу предупредил, что не хочу ничего слышать про трудную жизнь гастарбайтера, про его жену и детей. И мы с ним полдня молчали и даже не еблись, только обнимались и целовались, как два подростка. Я даже камеры включать не стал, что-то мне это приелось. Кстати, он сходил в магазин и все-таки приготовил обед, который мы съели тоже молча. А потом он спросил:

– Можно, я посмотрю порно?

Не знаю, понял он или нет, что это висит в сети. Я сам показал ему видео, потому что я идиот. Меня просто распирало от желания дать ему посмотреть.

Я уже несколько раз просил прощения, он делает вид, что ему все равно. И не уходит. Я не знаю, что ему нужно. Он говорит: «Я думал, тебе плохо одному». Может, ему одному и плохо, а я не знаю, как его отсюда выгнать. Не вызывать же милицию? Он ласковый, ничего плохого мне не сделал. Они вообще добрые, отходчивые парни. Могут вспылить, но потом сразу приходят в себя. Главное, чтобы за эту минуту они не сделали то, о чем потом будут жалеть.

Мансур стоит у столика с микроволновкой и режет сыр. Я пристроился рядом с ноутбуком на коленях, печатаю и поглядываю на него. Наглаживаю его бедра, поворачиваю, утыкаюсь носом в джинсовую ткань. Он откладывает нож, чистой рукой треплет мои волосы: «Подожди, я скоро». У Мансура очень красивое, спокойное лицо – странно, что я не обратил на него внимания в прошлый раз.

Он спрашивает:

– У тебя и сейчас камера включена?

Я говорю:

– А как же!

Последнее домашнее порно с участием Большой Жопы вышло в 2006 году. С тех пор этот персонаж в сети не появлялся. Одни говорят, что Руслана убил какой-то таджик. Другие, более романтично настроенные, считают, что Руслан влюбился, перестал давать направо и налево и сменил провайдера. Сейчас у него все в порядке: Мансур оказался не только хорошим любовником, но и замечательным человеком, у них полное взаимопонимание, они никогда не ссорятся и каждый месяц отсылают приличную сумму на прокормление четырех таджикских девочек.

Глупый пассажир

Паша переел салатов у жены Балабанова. Мать была ее старой подругой, и Паша имел планы на новогодний вечер, но режиссер задержался в Москве. Паша узнал об этом уже после того как выпил. Пришлось наврать про срочную работу, извиниться перед хозяйкой и другими дамами. Пока он делал реверансы, мать сперла ключи от машины. Орать на нее в гостях было бы некрасиво. Бешенство распирало его вместе с газом от шампанского, мать и остальные женщины упрашивали остаться до утра. Голова трещала, он понял, что ни минуты не вытерпит в этой душной коробке. «Поймаю такси», – сказал он, пытаясь придать голосу максимально вежливые интонации.

– Блядь! – выдохнул он, отбежав на два квартала. Салаты с шампанским рывками выходили из его горла. Где-то вдалеке хлынуло стекло, хором завизжали бабы.

– С Новым годом! – проорала в ухо кучка подростков. Рядом взорвалась ракета, Павел шарахнулся в сторону.

– Блядь… – Паша собрал с крыши чьей-то машины мокрый снег, пожевал его и прополоскал рот.

– Держи, братуха! – мужик в оранжевой куртке тыкал его поленом. – Органик груп! На березовых дровах!

За пазухой у мужика глухо брякали бутылки, горлышко торчало из рукава.

– Бери, не удержу! – кряхтел мужик.

– Спасибо, не надо.

– Да бери! Ебали мы этот закон! – Папа Карло сунул ему полено, прижал низ куртки и рванул дальше, скользя и отклоняясь от курса.

– Да что это такое? – крикнул Паша. Поморгал, чтобы согнать с линзы гной, и прочел на бутылке название DROVA.

Паша употреблял только благородные напитки, а не какие-то DROVA. Шел мокрый снег, ветер жалил голую поясницу. Паша одернул свитер и куртку, задница все равно мерзла. Он встал под фонарем, изучил информацию на этикетке, убедился, что полено до него не открывали, и сделал пару глотков. Водка оказалась нормальная. Конечно, не виски, не ром и не текила, но на вкус не совсем говно.