Жестокий броманс - [40]

Ветер усилился, до проспекта Энергетиков было очень далеко. Паша достал из сумки айпад, чтобы посчитать километры. Получалось больше штуки даже на самом дешевом такси. Снежные хлопья таяли на сенсорном экране. Полутрезвые гопники пялились на бутыль, на Пашины зеленые ботинки. Водка разжигала ненависть к социальной группе.

Таджиков на улице было великое множество, больше, чем русских. Наверное, на праздники им становится душно в съемных квартирах с пахнущими гнилой картошкой матрасами и нестираным шмотьем. Или что у них там в этих квартирах – Паша не выяснял.

Он думал завалиться в какой-нибудь клуб, но после мамашиной подставы развлекаться не хотелось, а за вход пришлось бы платить как за такси.

Паша выпил треть полена и закурил. На улице стало теплее. Он размышлял: может, открыть машину по телефону, а потом соединить провода? Нет, это было бы глупо. Паша поздравил с Новым годом друзей в фейсбуке и двинулся в сторону дома.

В конце улицы он упал. Паша даже не понял, как оказался сидящим рядом с огромной кучей коричневого снега.

Мир вокруг менялся очень быстро, Паша не успевал замечать, как перед ним появлялись разные люди, тревожно вглядывались в его лицо и исчезали. Алкаш в мерзком пуховике прочел длинный монолог о суках, которые не продают ночью пиво с первого января. Он предлагал помочь и почему-то хватался за полено, а Паша отпихивал его ногой.

Ветер усилился. Паша встал.

К поребрику подкатила коричневая от грязи девятка: ни номеров, ни ее родного цвета невозможно было разобрать. Водитель опустил стекло. Паша матюгнулся от восхищения.

Такого сходства с Вонгом Карваем он еще ни разу не видел. Это был не маститый Карвай без возраста, а совсем еще юный Вонг с округлым подбородком и пухлой верхней губой, слегка поперченной щетиной. Только очки водителя были не черные, как у настоящего Карвая, а желтые, антибликовые. Паша отвернулся, украдкой поднял айпад и сфотографировал себя на фоне водилы.

Карвай ждал. Паша сказал, что у него нет денег, и это чистая правда. Последние потратил на букет для жены Балабанова.

Таджик состроил гримасу, как будто ему все равно.

Паша посмотрел, где находится ближайший банкомат, и влез на заднее сиденье. При этом он, кажется, ушиб голову, но совершенно ничего не чувствовал.

– Куда ехать? – спросил Карвай.

– С Новым годом, – ответил Паша.

Он попросил таджика притормозить у банкомата, запихал карту в щель и начал набирать пин-код. Получилось со второго раза. Пальцы как-то вдруг перестали гнуться, Паша почти не чувствовал экран. Вместо двух тысяч из банкомата вылезла целая пачка.

– Угол Энергетиков и шоссе Революции, – скомандовал Паша, считая тысячные купюры. Их было двадцать, ровно треть его зарплаты.

Карвай кивнул. Это показалось Паше странным. На всякий случай Паша показал ему маршрут на айпаде.

– Знаю, знаю, – кивнул Вонг, слегка улыбаясь. – Убери, а то уронишь.

– На, – Паша отслюнил ему штуку. – Купи себе лапши.

Карвай не счел нужным обернуться, как будто тысяча рублей его сильно оскорбила.

Паша положил айпад рядом на сиденье и отхлебнул из полена. В полене было уже на донышке, Паша сам не заметил, куда исчезла остальная водка, и хотел написать об этом в фейсбуке. Вонг пиздел с кем-то по мобиле, прижимая руль левым локтем. В салоне пахло бензином и ванильным освежителем, от которого заложило нос и заболела голова. Паша тихо обозвал Вонга ванильной жопой, Карвай это услышал и что-то ответил.

Паша не мог понять, где они едут. Во всяком случае, машина шла не в ту сторону, куда указывал айпад. Он хотел сказать об этом Вонгу, но губы не разжимались, как будто у Паши вообще не было рта. Вонг притормозил у растяжки с надписью «ШИНОМОНТАЖ». На переднее сиденье уселся М. Найт Шьямалан, а к Паше на заднее сиденье втиснулся нагловатый Ким Кидок в серой шапке-гондоне. От Кима разило нестиранной одеждой. Ким потыкал Пашино плечо и просипел что-то по-корейски. Шьямалан громко заржал и закурил вонючую сигарету. Все вокруг заволокло дымом, и только печатка на пальце Карвая освещала путь.

Паша понял, что его раздевают. Причем в буквальном смысле. Он сидел на чем-то мокром и холодном, а сраный Ким и Шьямалан сдирали с него куртку, как пацанята в финальной сцене «Кулачного права свободы». Карвай курил, упершись задом в капот девятки. Ким напялил куртку поверх своей. Шьямалан сказал что-то по-таджикски, и Ким достал из внутреннего кармана айфон.

– Да вы охуели! – сказал Паша. – Я вас найду по этому айфону, и вы отсосете. Друг у друга.

– Ебало завали, – Ким швырнул куртку в снег. – У пидара вещи не берем.

– На, соси свой огрызок. – Шьямалан засунул айфон Паше в рот.

Паша схватил Шьямалана за руку и рванул на себя, Шьямалан перекувырнулся и задел его ботинком по лбу. Вонг подбежал в замедленном темпе, Паша успел разглядеть ребристую подошву и ушел в черный экран.

– Здравствуй, отец, – Наим обнял Алимжона. – Вот, купи себе что-нибудь хорошее.

Алим похлопал сына по спине и разглядел через его плечо убитую девятку. Хуршед ковырялся под капотом, Сафарбой, которого все звали Шуриком, сидел на водительском месте.

– Не надо, – Алим сунул деньги обратно. – У тебя карбюратор дрянь, съезди отрегулируй.