Жертва любви. Геометрическая фигура - [60]

— Сергей! — режиссер обратился к актеру, продолжавшему сидеть на кровати. — Ты что, Альку завести не можешь? Мужик ты или не мужик? Я требую не фальшивить, а жить на сцене…

— Вам хорошо! Через месяц после премьеры в Москву укатите, а я с Алькой взаправду должен по постели кататься?! Моя ж на каждый спектакль ходить будет, а потом дома скандалы устраивать… — сокрушенно махнул рукой Хромов.

— Ладно, свободен, — отпустил актера Майдановский и повернулся в мою сторону. — Садитесь ближе, я на вас наконец-то при свете погляжу.

Я подошла и опустилась в кресло рядом с мэтром. Несколько секунд мы с любопытством разглядывали друг друга. Рядом со мной сидел уставший мужчина лет пятидесяти в черном свитере, белой рубашке без галстука, ворот которой выглядывал из разреза свитера, таких же черных джинсах. Лицо его, тронутое морщинками, улыбалось знакомым по фильмам выражением. Седые волосы не портили красоту лица, а лишь добавляли своеобразный шарм в его облик. Крупные выразительные губы чуть дрожали в улыбке. Руки с длинными пальцами лежали на коленях. Взгляд его удивительно глубоких зеленых глаз, казалось, обволакивал собеседника.

Почему он смотрел на меня так внимательно? Просто изучал! А может, я ему понравилась?

— Вы определенно похожи на Сашу, — наконец нарушил молчание мэтр. — Значит, должны быть счастливы.

— Вы тоже похожи и на отца, и на деда. Только счастливы ли? — в упор посмотрела я на Майдановского.

— Это уже интервью? — уточнил артист.

— Это не интервью. И вообще я не журналистка, Кирилл Львович! — честно призналась я.

— Не понял… — изумился Майдановский. — А кто же вы тогда?

— Киллер, нанятый вашей супругой за сто тысяч долларов, чтобы убить вас… — вполголоса произнесла я.

— И вы не дочь Саши Фролова?! — разочарование явно сквозило в голосе Майдановского.

— Все остальное — абсолютное правда. Я действительно дочка Александра Фролова. Этим я не могу шутить, — очень серьезно прошептала я.

— Тогда рассказывайте все по порядку! — потребовал Кирилл.

По порядку, от стука в дверь моего соседа до вчерашней передачи мне аванса за убийство, я выложила Майдановскому все.

— Вы можете мне не поверить, выгнать — ваше право. Операция сорвется, и тогда уберут нас обоих. Сначала меня — я слишком много знаю, потом, через неделю, месяц, год, но рано или поздно уничтожат и вас. — Я не жалела мрачных красок.

— У вашего отца были особые приметы? — вдруг спросил Кирилл.

— Шрам на левой ноге, чуть ниже бедра, он в детстве, в пионерском лагере, падал, рассек, пришлось зашивать. Родимое пятно размером с советский пятак под правой мышкой…

— Хватит! — прервал меня Майдановский. — Что вы предлагаете?

— Вы актер от Бога. Я не актриса. Сыщик. Обыкновенный частный сыщик. Юрист по образованию. Но я предлагаю вам сыграть пьесу, поставленную вашей супругой, уже в нашей редакции. Я выполняю все ее желания. На неделю становлюсь вашей тенью. Сегодня же вечером соблазняю вас. Выясняю все, что она хочет, вплоть до координат вашей нынешней пассии. Все будем делать по-настоящему, на полном серьезе. Только «убивать» в итоге, разумеется, чисто по-киношному. Лишь тогда мы возьмем Тамару с поличным… — я выдержала паузу. — Рискованно? Безусловно. Но кто не рискует…

— Тот не пьет шампанского! — закончил за меня артист, ударив своей неожиданно крепкой ладонью правой руки мою. Девочка, а ты сумеешь сыграть вот так, сразу, без дублей и дублерш, все чувства?

— Вы же мне подыграете, Кирилл Львович?! — вопросительно-утвердительным тоном спросила я мастера.

— С такой молоденькой партнершей я давненько не играл, — засмеялся Майдановский. — Кровь взыграет и…

— Мастер, — я начала входить в роль, — не люблю, когда меня пытаются обмануть. Аля разве старше меня? — я кивнула в сторону пустой кровати на сцене.

— Аля еще совсем ребенок. Ей только тринадцать лет, она учится в седьмом классе. Хотя внутренне я понимаю Гумберта, но в жизни его принципам не следую. Просто мое режиссерское кредо: любых персонажей должны играть их ровесники. Джульетте должно быть четырнадцать, а не сорок, а Лолите — двенадцать-тринадцать, как в книге, — пояснил Майдановский.

— Позвольте, но мне уже просто как… (я чуть было не сказала «юристу», но вовремя осеклась) журналисту любопытно: ее родители не возражали против участия дочери в столь откровенных сценах? На Западе актриса должна быть не моложе восемнадцати или в откровенных сценах заменяться совершеннолетней дублершей.

— Разумеется, мы взяли письменное согласие ее родителей на участие ребенка в подобных сценах, — подтвердил режиссер.

— Кирилл Львович, вы мне сейчас, пока нас не видит и не слышит Тамара, расскажите о ней, — попросила я Майдановского.

— Я расскажу всю правду о моей супруге только в микрофон и камеру, чтобы она слышала и боялась. Это мой принцип — говорить правду в глаза всем и каждому. Я никого и ничего не боюсь, — отрезал Майдановский.

— Тогда наша программа на сегодня? — я вопросительно посмотрела на мастера.

— Обедаем вместе, сейчас, тут неподалеку есть неплохой ресторанчик «Муза», туда часто заглядывает местный интеллектуальный бомонд. Потом вы отправляетесь к себе в гостиницу, переодеваетесь в вечернее платье. Вечером мы смотрим спектакль в этом театре — вы приехали писать не только обо мне, знать надо и театр, где я сейчас творю, поэтому все вполне естественно. А ночью по обстановке. В «Центральную», мне кажется, ближе, чем до моей хаты! — он опять улыбнулся одними губами.