Женя Журавина - [68]

— Агния Петровна, вы нам обоим желаете добра. Скажите, что же делать?

— Что ж я вам скажу? Видно, вы друг другу не пара, как говорят в народе. Она высокой души человек и требования у нее к человеку высокие. Вы не удовлетворяете эти требования.

Наступило молчание, которое длилось очень долго. Нарушил его ребенок в соседней комнате.

* * *

Прошло три года. Женя продолжала работать «в своей школе». К ней перевелась и ее подруга Катя Гребнева, муж которой с войны не вернулся, а сыну шел восьмой год.. Они жили теперь вместе, в одной квартире, и на Женю снова свалилась забота о двух, в сущности беспомощных, существах: с учебной работой Катя кое-как справлялась, с личным хозяйством и своим сыном не справлялась никак.. За годы войны она ничего не приобрела, обносилась и перевелась к Жене в таком состоянии, о котором говорят: «яко благ, яко наг, яко нет ничего». И Жене пришлось не раз переворошить свой скудный гардероб и кое-как приодеть подругу и ее ребенка. Мальчик рос разболтанным и так же, как и его мать, доставлял Жене немало хлопот. Самое трудное заключалось в том, что Катя утратила волю к жизни и жила только одной энергией своей неутомимой подруги.

Доченька Жени, Наташа, несколько отставала в физическом развитии, но значительно опережала свой возраст в умственном. Женя, ее подруги, а также школьницы уделяли ей много внимания, изливали на нее всю свою нежность. Наташа всегда видела над собою чье-нибудь ласковое лицо, улыбку, слышала голос. Сначала лепетали друг другу одни междометия, щедро улыбались, хлопали в ладошки, выговаривали слова, а потом пели, рассказывали сказки. Мамины глаза оживляли детские, детские — заставляли светиться радостью материнские. Приходилось и разлучаться, и Наташа часами ожидала свою маму; зато как велика была радость, когда кончались часы разлуки.

Когда в крае проходила конференция сторонников мира, Женю послали делегатом и попросили выступить, так как у нее было что сказать на конференции.

Женя уехала вместе со своей дочуркой: Катя наотрез отказалась присмотреть за ребенком.

В город они приехали за час до начала конференции, и когда вошли в зал, он был уже заполнен делегатами. Женя сообщила о своем желании. выступить и уселась в последнем ряду возле прохода к трибуне.

После доклада первым выступил представитель науки — профессор Холмогоров:

— Товарищи! Всю свою жизнь я изучаю растения. Они — источник жизни на земле, они роднят нас с солнцем. На земле есть все, чтобы сделать жизнь людей полной и счастливой, и лишь одно препятствие на этом пути — кучка стяжателей, лишенных ума и совести. И сегодня мы обращаемся к разуму и мужеству людей: «Свяжите безумцев! Остановите войну!»

Ученый сделал краткий обзор происходящих в мире изменений и пришел к выводу, что силы мира и света превышают силы войны и тьмы — мир неизбежно и непременно победит войну.

Следующим на трибуну поднялся колхозник Гоменюк.

Седые, но еще вьющиеся волосы оратора, широкая белая борода, круглые плечи и высокая грудь приковали к нему внимание конференции.

— Прожил я, товарищи, семьдесят девять лет и семьдесят из них выращивал хлеб, строил, прокладывал дороги. И таких нас на земле большинство. Но что получается? Мы строим, a нас заставляют рушить, убивать и калечить друг друга, ломать те самые руки, которые строили. Вот я и спрашиваю: где разум? где совесть? Не может земля терпеть этого. Люди, говорю я, все, кто строит, взрыхляет землю, умудряет книгой, растопчите гадину! Слава будет вам вовеки. Возрадуется земля. К миру, к дружбе, к братству призываю...

Старому колхознику горячо аплодировали, а когда он сходил с трибуны, какой-то офицер флота усадил его в переднем ряду, рядом с собой.

— Слово предоставляется директору школы товарищу Журавиной, — объявил председатель.

С последнего ряда к столу президиума прошла стройная женщина среднего роста, в черном, строгого покроя платье, с пышными, все еще непокорными волосами девушки-подростка. Взойдя на трибуну, она обвела огромный зал, заполненный народом, строгим и тревожным взглядом. Если бы кто-нибудь из тех, кто слышал ее первое выступление на учительском совещании, когда она, ничего не сказав, смущенная, убежала с трибуны, увидел ее теперь, он не мог бы не подивиться тому, как она выросла и возмужала. Но тот, кто знал, какой груз перенесли ее хрупкие плечи, сколько работы выполнили тонкие руки, лежавшие теперь на кафедре, отметил бы, что она по праву заняла это место и что за ее словами, что бы она ни сказала, лежит большой жизненно важный труд.

Своей доченьке она строго-настрого наказала сидеть на месте и слушать «сказку», которую она будет рассказывать. Наташа охотно согласилась. Такое требование для нее было привычным. Она не раз сидела у мамы на уроках и слушала ее «сказки». Сказки были скучные, но она терпеливо сидела и ожидала конца. Увы, сидеть и ждать ее приучили. И первое время она охотно слушала «мамину сказку», но затем решила, что рассказывает она не ту, которую нужно, что про доктора Айболита было бы куда интереснее, слезла со стула и робко пошла к трибуне.

Между тем мама говорила: