Жены и любовницы нацистов - [35]

После неудавшейся попытки военного переворота правительство запретило деятельность НСДАП, но симпатии народа к ее членам росли с каждым днем. Сам Геринг также остался верен идеалам партии и, спасаясь от политического преследования, благополучно сбежал в Австрию. Все письма Карин, которые она писала в изгнании, наполнены стремлением к непримиримой борьбе. Политические идеалы полностью завладели ею, она стремилась к активной деятельности в качестве члена НСДАП. В своей фанатичности Карин явно отождествляла себя с героями средневековых немецких легенд, которые никогда не поступались идеалами и до конца жизни боролись за свободу своего родного края. Вот одно из писем того времени к матери, датированное 13 ноября 1923 года:

«…мы пережили неслыханно тяжелые часы, но вопреки всему — счастливы! Нога Германа прострелена, пуля прошла навылет всего в полусантиметре от артерии, множество осколков и грязи находятся внутри длинного протока, который просверлила пуля. Еще есть пулевое ранение вверху (на правом бедре), которое ужасно воспаляется из-за того, что вся грязь и т. д. пытается выйти, и поэтому вызывает нагноение, лихорадку и сильную боль.:. Он должен так бесконечно много выдержать, добрый милый Герман, но думает беспрестанно обо мне.

Из Мюнхена в Гармиш мы ехали (после первой перевяжи) в автомобиле с хорошими друзьями, на вилле которых мы жили два дня, но потом уехали из-за того, что он (Геринг) здесь был. Перед виллой начались демонстрации и крики «ура». Толпы людей приходили сюда. Поэтому мы решили, что будет лучше отправиться прочь через границу в Австрии). Мы поехали туда на автомобиле, но на границе были арестованы полицейскими, вооруженными револьверами. Они поехали вместе с нами и доставили нас назад в Германию. Собралась масса народу, со всех сторон слышалось «Хайль, Геринг», шутки и остроты по поводу офицеров полиции. Они очень взволновались, когда толпа их чуть не линчевала.

Во время всего обратного пути в автомобиле, который был для него, конечно, ужасно трудным, он думал только о том, чтобы я не испугалась и не стала волноваться. Он был так добр, несмотря на душевную и телесную боль. Его паспорт представители власти отобрали. Мы приехали в больницу, которая была окружена сторожами и часовыми, и несмотря на это, нам помогли только благодаря чуду. Германа вынесли из больницы и через два часа с фальшивым паспортом провезли через границу… Мама, ты не должна думать, что дело Гитлера потеряно, что от него отказались. Он победит, я это чувствую, я это знаю. Мы еще увидим финал, и эта первая неудача сделает окончательную победу боже глубокой, зрелой и серьезной…»

В Инсбруке, куда приехал Геринг, его сторонники устроили своему кумиру триумфальную встречу. После того как он разместился в больнице, ему пришлось стойко перенести многочасовое паломничество людей, которые стремились выразить ему свои чувства. Телеграммы и цветы несли без конца. Проводились собрания, на которых обсуждалось, как именно можно помочь НСДАП и лично Герингу. Бесконечным потоком шли финансовые пожертвования. Все это время состояние тяжелораненого оставалось крайне серьезным. Раны постоянно гноились, нарывы прорывались и заливали кровью и гноем повязки, температура резко поднималась. Врачи склонялись к проведению двух крайне серьезных операций в местах ранения. Пытаясь хоть как-то оградить пациента от боли, врачи постоянно кололи ему морфий, так что Геринг находился в полубессознательном состоянии. Как следствие этих дней, у Геринга выработалась медикаментозная зависимость от морфия, которая преследовала его всю жизнь.

По сути, с этого дня Герман Геринг стал наркоманом, который не мог обходиться без постоянных инъекций морфия. Это значительно повлияло в дальнейшем на его характер и психику. От пагубной привычки, которую он приобрел помимо своей воли, он смог избавиться только незадолго до смерти в американской тюрьме.

Все время болезни Германа Карин практически ни на минуту не отходила от постели своего мужа. Встреча Геринга была не только триумфальной. По дороге в больницу коммунисты забросали машину камнями. Так что Карин оказалась на соседней койке с многочисленными порезами и переломом пальца на ноге. К Рождеству Геринг начал поправляться. Его состояние настолько улучшилось, что он сменил больничную палату на номер в отеле «Тирольский двор», где находился постоянно при свите, которая не только охраняла его, но и выполняла различные поручения.

Карин была в восторге от пребывания в отеле, о чем не преминула сообщить матери в письме от 20 февраля 1924 года. «Мы живем здесь в самом первоклассном отеле в Инсбруке. Его владелец — «человек Гитлера» — заставляет нас жить за его счет. Он настоял на том, чтобы взять все расходы на себя. У нас большая спальня с ванной и еще большая и уютная жилая комната. Еда очень хорошая. Мы едим «а ла карте*, и все наши заказы выполняются буквально за 30 секунд. Все официанты — штурмовики СА, которые боготворят Германа!.. Говорят, что мы не должны думать о плате. Пока мы все не организуем, они воспримут это как личное оскорбление. Если бы могли никогда не платить, это бы не повредило. Это-была бы только маленькая жертва, которую они охотно принесли бы Герману. Всю сумму± которую мы должны заплатить, отель дарит движению Гитлера. Сознайся, что это просто великолепно!»