Желтые обои, Женландия и другие истории - [91]

— Мария! — крикнул мистер Бизли. — Это мисс Лоуренс. Я сейчас отнесу наверх ее вещи. Луэлла! Покажи мисс Лоуренс ее комнату. Вы не заблудитесь, мисс, комнат у нас немного.

Радушие миссис Бизли оставляло желать много лучшего. Луэлла встретила квартирантку со скрытой враждебностью, а Вилли, застигнутый отцом за зубоскальством, получил подзатыльник, нагоняй и наказ вести себя прилично, иначе ему не поздоровится.

Но мисс Лоуренс не обращала на это внимания. Она спустилась к ужину скромно одетая, свежая и веселая. Оживленно болтала, нахваливала еду, ловко вызвала интерес у Луэллы и покорила Вилли, подарив ему механическую головоломку, которую вынула из кармана платья. Однако хозяйка дома оставалась холодна и несколько дней никак не реагировала на добродушное отношение со стороны непрошеной гостьи.

— Я сама стану прибираться у себя в комнате, — сказала мисс Лоуренс. — Мне это нравится, к тому же мне здесь нечем заняться, а у вас так много дел. Что бы мне хотелось есть? Да то, что у вас есть. Знаете, хочется сменить обстановку, и мне лишь бы не есть то, что дома.

Через некоторое время миссис Бизли призналась подруге и покупательнице, что от ее квартирантки «забот не больше, чем от мужчины, да и на вид она очень приятная».

— А что она все время делает? — поинтересовалась подруга. — У вас же нет веранды.

— Она не из тех, кто сидит на веранде, — отвечала миссис Бизли. — Она так называемая натуралистка. Разгуливает с театральным биноклем и книжкой. Вилли нравится увиваться за ней, а она ему много чего рассказывает о птицах, растениях, камнях и прочих штуках. Еще она грибы собирает, сама их готовит и ест. Говорит, что они лучше и дешевле мяса. Я-то к ним не притрагиваюсь, но экономия от этого хорошая.

Примерно через неделю миссис Бизли выбросила белый флаг и капитулировала. Через две она подружилась с квартиранткой, через три — прониклась к ней доверием. А когда от Луэллы и Берта Филдена узнала, что отец его скоро вернется, то поведала о бремени переживаний и нависшей над ней угрозе лишиться последнего.

— Дело не только в том, что это родительский дом, и я его люблю, — говорила она. — И не в том, что детям там было бы гораздо лучше, хотя этого уже достаточно. А в том, что, если мы станем там жить, торговля пойдет лучше. И я никак не могу его в этом убедить!

— Он думает, что видит гораздо дальше, так?

— Конечно! Но вы же знаете, каковы мужчины! Нет, не знаете, вы же не замужем. У него на уме только купить, продать и получить деньги. По-моему, он через раз остается в проигрыше, а мне об этом не говорит.

— А торговля в лавке идет бойко, верно?

— Шла бы лучше, если бы он всерьез занимался лавкой. Но он не делает, как надо, а берет все, что может наскрести, и вкладывает в землю. Потом ее продает и получает больше. Затем меняет коней на переправе, скупает товар у лотошников и перепродает — все время спекулирует. Не дает мне отправить Лэуллу в школу, и Вилли тоже… А вот теперь… нет, нельзя мне об этом с вами говорить, мисс Лоуренс!

— Если вам от этого станет легче, миссис Бизли, я вас охотно выслушаю. Есть вероятность, что я могу быть вам полезной. Мой отец занимается недвижимостью и много знает об участках в здешних краях.

— Да нет, тут нет ничего особенного… Поймите, я не жалуюсь на мистера Бизли… Тут дело в моей собственности. И вправду кажется, что она моя, и мне приходится подписывать купчие, но он же ее перепродаст!

— А почему вы ему это позволяете, если уверены, то он делает неправильно?

— Позволяю! Ах да, вы же не замужем! Позволяю! Мисс Лоуренс, вы не знаете мужчин!

— Но все же, миссис Бизли, если вы хотите сохранить собственность…

— Ах, мисс Лоуренс, вы не понимаете… Вот я, вот дети, нам некуда деваться, а если я не сделаю так, как он считает нужным, он у нас все отберет. Вот так. И ничего с ним не поделаешь — ведь на его стороне закон Божий!

На несколько мгновений мисс Лоуренс глубоко задумалась.

— А вы никогда не думали уйти от него? — робко спросила она.

— О да, думала. Моя сестра всегда хотела, чтобы я ушла. Но в развод я не верю. Даже если бы и верила, мы живем в штате Нью-Йорк, и тут его не получить.

— А детям-то как тяжело от этого, верно?

— Вот с этим-то я и не могу смириться. Я родила пятерых, мисс Лоуренс. Самый старший уехал, когда ему было всего двенадцать лет, отца он терпеть не может, тот так жестоко его наказывал… Похоже, для того, чтобы заставить меня сдаться. Поэтому он толком ничему не научился и не может много зарабатывать… Сейчас ему пятнадцать… Пишет он нечасто, да и силенок у него всегда было немного. — Глаза миссис Бизли наполнились слезами. — Город он тоже терпеть не может, и в любую секунду вернулся бы ко мне, если бы не отец.

— Вы говорите, что родили пятерых…

— Да, был еще ребенок между Вилли и теперешним малышом, но он умер. Врач от нас очень далеко, а муж все упирался — твердил, что это все мои выдумки, пока не стало слишком поздно! А этот малыш тоже слабенький, прямо как тот!

Теперь слезы лились рекой, но увядшая хрупкая женщина лишь послушно их вытирала, продолжая:

— С Луэллой сейчас хуже всего. В ее возрасте не надо бы день-деньской стоять за прилавком — ей бы в школу хорошую. А вокруг нее уже так и вьются всякие парни. Для своих лет она рослая, крупная и симпатичная. В ее возрасте я тоже была хорошенькой, мисс Лоуренс, а чуть позже вышла замуж… Нет, девчонки ничегошеньки не знают!