Железные ворота - [71]

— Мы займемся выгодным делом, — сказал он.

— Каким? — заинтересовалась Мэри.

— Пока еще не могу сказать. Знаю только, что я другим глотку перегрызу ради собственных интересов…

— Кто будет у нас на свадьбе?

— Я позвал только одного близкого мне человека — Эльпиду.

— Кто она? Я о ней никогда не слыхала.

— Увидишь ее.

Они прошли молча еще немного. Потом Мэри заговорила о том, что нужно приобрести занавески, скатерть и массу других необходимых вещей, но Евтихис раздраженно перебил ее:

— Прекрати наконец болтовню…

— Разве я много разговариваю? Я сказала только, что в нашем хозяйстве…

— Свадьба — это всего лишь одно дело среди сотни прочих, — с серьезным видом принялся наставлять ее Евтихис. — Нечего дуреть из-за того, что послезавтра мы будем спать в одной постели…

— Разве я сказала что-нибудь плохое?

— Я дам тебе денег, и купишь, что надо… Но скоро ты примешься за работу…

Они дошли до остановки, и Евтихис подсадил Мэри в автобус.

— Поехали, познакомишься с моим шафером…

— В таком платье?.. Ты же не предупредил меня…

Как странно было просить у кондуктора два билета. Отныне и впредь он будет говорить «два», имея в виду Мэри. При свете автомобильных фар он с нежностью поглядывал на нее. Она хорошенькая. Конечно, не красотка, но девушка в общем симпатичная и со временем станет еще лучше.

На площади Омония они сошли и направились к большой шумной кофейне. Мэри смущал ее наряд, но Евтихис потащил ее за собой. Они вошли в кофейню. В глубине зала, сидя за столиком, Тодорос беседовал с судьей, соседом Евтихиса. «Не уйти ли?» — в первый момент подумал Евтихис, но потом все-таки решил остаться, и они сели неподалеку. Евтихис ждал, пока они кончат разговор. Сначала он не прислушивался к отдельным долетавшим до него словам, решив, что речь идет о каком-то коммерческом деле. Но постепенно до его сознания дошло, что господин Харилаос говорит о чем-то другом, причем очень серьезном.

— Ведь он спас вам жизнь, — убеждал Тодороса господин Харилаос, — непостижимо, как вы можете быть настроены против него. Я выяснил, что в Ламии после освобождения народ набросился на вас и чуть было… Не так ли?

Тодорос, как сонный бык, уставился на господина Харилаоса, который упорно старался разбудить его память.

— Да, именно так, мне чуть ли не десять человек подтвердили это. Вас обнаружил в бочке мальчик. Он закричал, сбежался народ, вы пытались скрыться, спрятаться в соседнем доме, но люди проникли туда и выволокли вас на улицу. Тогда вы выхватили пистолет, хотели стрелять, но вас обезоружили. Мальчик тот отлично вас помнил, это вы приходили с эсэсовцами как-то вечером к нему домой арестовать его отца. Отца вы расстреляли на соседнем пустыре… Мальчик сам рассказал мне все это. Сейчас он уже взрослый, сидит в тюрьме… Итак, люди кинулись на вас, стали рвать вашу одежду… Вы ведь предали многих… тут как раз появился Ангелос с пятью партизанами. Он отнял вас у толпы. А людям он объяснил, что это самосуд, что наказывать коллаборационистов — дело народной власти. Его послушали. Он отвел вас в комендатуру. Потом, как я узнал, вас выручили англичане. Не так ли?

Тодорос продолжал молчать.

— Ну так спас Ангелос вам жизнь или нет?

— Не знаю, не помню. Столько лет прошло…

— Вы живы и обязаны этим ему. И вы же способствовали его осуждению. Сначала вы просили его отпустить вас, вы сами сознались ему во всех своих подлостях. А потом из страха быть разоблаченным вы дали против него показания… Не так ли?

— Не помню…

Мэри подтолкнула Евтихиса: пора, мол, идти. Тот, не оборачиваясь, наступил ей на ногу. Он был целиком поглощен странным разговором за соседним столиком и забыл про Мэри. У нее потемнело в глазах от боли, она вскрикнула, но Евтихис, точно клещами, сжал ей руку.

— Заткнись, а то придушу тебя.

На шум Тодорос повернул голову; господин Харилаос тут же замолчал. Евтихис встал и сказал с улыбкой, что они только сию минуту пришли и что его невеста, когда садилась, ударилась о ножку стола; она такая неловкая и рассеянная, никогда не смотрит себе под ноги.

— Простите, я перебил вас, — обратился он к Тодоросу.

Тодорос покраснел, надулся и с подозрением взглянул на Евтихиса и Мэри.

— Я увидел вас с улицы, и мы зашли поприветствовать вас, — продолжал Евтихис. — Может, мы вам помешали?

Господин Харилаос встал.

— Так вот, если вы напряжете немного свою память, — сказал он Тодоросу, — вы припомните все. Вам просто необходимо очистить свою совесть. Впрочем, вы и так отлично все помните. Я уверен, вы не откажетесь сделать доброе дело… Мы еще увидимся… Подумайте хорошенько…

И он ушел, не подав виду, что знает Евтихиса. Тодорос тяжело вздохнул.

— Как меня мучает этот человек! — пробормотал он себе под нос.

— Все дела? — с напускным простодушием спросил Евтихис, притворившись, что не слышал ни слова.

Мэри отметила, что толстяк, будущий шафер Евтихиса, не обратил никакого внимания на ее старенькое платье. Что-то другое было у него на уме.

— Зашел показать вам мою будущую жену, — сказал Евтихис, чтобы вывести его из задумчивости. — Итак, в четверг… Без всякой помпы, быстро разделаемся. А как-нибудь после сходим выпить… Прихватим с собой Андониса… Нам надо потолковать втроем… Я понимаю, на большое дело моих денег маловато. Хочу, чтобы вы мне помогли.