Железные ворота - [72]

Тодорос кивнул и уставился на Мэри. Она покраснела под его испытующим взглядом.

Евтихис и Мэри поняли, что им лучше уйти.

Взявшись за руки, они молча шли по улице. Вскоре Мэри остановилась и протянула жалобно, как ребенок:

— Купи мне горошка…

Евтихис купил ей большой пакет, а себе взял оттуда лишь горстку. Он внимательно посмотрел на нее — лицо у нее было безмятежное.

— Мы отлично с тобой заживем, — вырвалось у него.

— Я тоже так думаю.

Они дошли до ее дома, и Евтихис отпустил ее доглаживать белье. Простыни должны быть чистыми, белоснежными. Перед расставанием он на минутку задержал ее.

— Постой, я тебя поцелую, чтобы послезавтра нас не подняли на смех.

На следующее утро Андонис опять очутился на улице и попытался убедить себя, что нужно как ни в чем не бывало продолжать заниматься делами. «Я попал в переплет, таково уж стечение обстоятельств, что мне прямая дорога в тюрьму!» Пока тебя лишь преследуют, ты, в сущности, еще на свободе, и весь смысл этой свободы в том, чтобы поверить, что ты такой же человек, как все прочие.

Андонис зашел побриться и, попросив газету, спокойно объяснил парикмахеру, что нет оснований опасаться новой войны.

— Все будет хорошо, — заключил он.

— Я поражаюсь вашему оптимизму, господин! — воскликнул парикмахер.

Андонис улыбнулся и увидел в зеркало, какое безмятежное спокойствие написано на его лице.

— Все будет хорошо, — уверенно повторил он.

Последнюю ночь он провел в ресторане на вокзале. Он узнал, что в шесть двенадцать утра отходит скорый поезд в Салоники, и блестяще разыгрывал перед официантом роль пассажира, который ждет даму, чтобы уехать с ней вместе. И так как нельзя было терять понапрасну время, выпив три чашки кофе, он принялся за обработку статьи для журнала Яннопулоса. Поезда гудели и отправлялись, а он все писал. Пожалуй, дома он делал бы то же самое, эта работа его не тяготила. Когда началась посадка на салоникский поезд, официант сказал ему:

— Напрасно ждали, она обманула вас…

И Андонис, улыбнувшись ему в ответ, прошел на перрон. Он смешался с толпой и затем выскользнул на площадь через другую дверь.

Насколько ему помнилось, провинциальные торговцы останавливались обычно в гостинице на улице Афинас. И действительно, он нашел там двух своих старых знакомых. Они сидели в коридоре на плетеных стульях, и он притворился, что зашел мимоходом просто повидать их.

— Так и знал, что вы до сих пор ничего не сделали. А я мог бы быть вам полезен. — И тут же он очень ловко похвалил их за смелость в делах, а кстати посетовал, что такие дальновидные коммерсанты гибнут в провинциальном болоте, что их истинное место в Афинах, куда, впрочем, они наверняка переберутся в самое ближайшее время.

Из номера вышла проститутка; уборщица подметала пол, покрытый потертым линолеумом. Андонис убеждал торговцев не спешить с закупками — он им может предложить товар по сходной цене.

— Посмотрим, мы ничего не теряем, — сказал тот умник, который при первой встрече спросил Андониса: «А от тебя кто защитит нас?»

В конторе Буфаса было полно народу. Делегация от рабочих хотела видеть хозяина. Швейцар передал рабочим, чтобы они подождали, господин директор скоро примет их.

Андонис спросил директора Спироса Иоаннидиса, дав понять, что он с ним на короткой ноге. Андонис стоял в стороне — ведь он клиент, пришел сюда по делу, — и наблюдал за происходящим. Опять забастовка? Резкие голоса, суматоха, толкотня, перешептывание и суровые взгляды — все это ему знакомо. Один из рабочих возмущался:

— Мы пришли не помощи просить и не кланяться вам. Директор опять будет морочить нам голову. Мы хорошо знаем, что это за тип. Видно, он взял за правило мариновать нас. А тот, кто долго ждет перед закрытой дверью, когда ее открывают перед ним, входит в кабинет, опустив голову.

«А кому я предъявлю свои требования?» — задал себе вопрос Андонис.

Но из-за фокусов Спироса он здесь только попусту теряет время, провинциальные торговцы могут уехать. Рабочих впустили наконец в кабинет, и Андонис остался один в коридоре. Рассыльный пытался подслушивать под дверью. Озабоченные люди сновали из комнаты в комнату с пачками бумаг в руках. Андонис с любопытством рассматривал их хмурые лица и думал, что когда-то и он был бухгалтером.

Он не решался зайти в комнату, где работала Измини, хотя понимал, что от нее можно узнать о Вангелии. Наконец он отважился и молча подошел к столу Измини с видом человека, который возвратился из далекого и трудного путешествия. Измини смутилась, тотчас вскочила и последовала за ним в коридор.

— Как ты здесь?

— За мной больше не приходили? — Андонис горько рассмеялся. Он опытный «преследуемый», ловко заметает следы и относится с презрением к этой маленькой неприятности, как, впрочем, она того и заслуживает. Он спросил Измини, не видела ли она Вангелию, не заподозрила ли та чего-нибудь: неужели он вел себя с ней недостаточно естественно?

— Она ничуть не беспокоится, — ответила Измини.

— Заходи к ней, пожалуйста, почаще… Ей скучно одной… До чего, право, глупо из-за просроченных векселей подвергаться преследованию. Но лишь немного предусмотрительности, и все образуется, только идиотов сажают в наше время в тюрьму за долги…