Жак Лакан: введение - [32]
Можно снова привести пример с той же самой звездой. Допустим, я рассказываю кому-то или кто-то слышит обрывок моей речи. Я говорю: «Вчера я видел звезду, и она так меня манит, и я хотел бы ее снова увидеть, я хотел бы к ней прикоснуться, я хотел бы… Завтра я обязательно снова пойду, может быть, у меня будет шанс на нее посмотреть». Если брать этот обрывок речи, то так в принципе до конца и не понятно, о чем речь.
Для того, чтобы смысл появился, должна возникнуть точка пристежки, то есть какое-то означающее, которое будет играть роль этой самой точки пристежки. То, что соединит одно с другим, – поток означающих с потоком означаемых. В зависимости от того, какое это будет означающее, смысл будет меняться.
Например, если я в этом потоке речи использую означающее «обсерватория», то смысл сразу станет фиксированным. Сразу станет понятно, о чем идет речь: я сходил в обсерваторию, в телескоп увидел звезду, и так меня это зрелище поразило, что я хожу под впечатлением и завтра обязательно снова пойду. Совершенно другой смысл будет зафиксирован, если я произнесу слово, например, Монеточка. Сразу станет понятно, что я говорю о звезде в совершенно другом смысле. Что я ходил на концерт, видел там популярную исполнительницу, и так она меня поразила, что я хожу и делюсь своими впечатлениями и, вообще, завтра снова пойду.
Появление точки пристежки фиксирует смысл. До того, как она появилась, можно только гадать, о чем идет речь. Так часто бывает, например, если в общественном транспорте случайно подслушать разговор соседей. Они могут говорить о каких-то вещах и, слушая обрывок этого разговора, в голове начинают возникать всякие непонятные и порой пугающие картины, образы – и вообще не знаешь, о чем идет речь. А потом кто-то из собеседников произносит какое-то ключевое означающее, вводит точку пристежки, и сразу становится все понятно. Например, оказывается, что это хирурги едут и обсуждают операцию. Или кто-то фильм пересказывал. Или еще что-то.
А бывает так, что обрывок разговора так никогда и не проясняется – и ты выходишь на своей остановке, так и не поняв, о чем шла речь. То есть поток означающих с потоком означаемых не соединился. Получается речь, лишенная для тебя смысла, потому что не прозвучала эта самая точка пристежки. Не произошло этого самого соединения. Не был зафиксирован смысл.
Теперь, разобрав базовые идеи, можно непосредственно перейти к разбору того, как Лакан понимал бессознательное. В частности, нам предстоит расшифровать знаковый лакановский афоризм: бессознательное структурировано как язык. Что это значит?
Начнем с вопроса о том, с каким пониманием бессознательного Лакан порывает? Если открыть его работу «Инстанция буквы», то практически в самом начале он пишет: «По ту сторону речи, в бессознательном, психоаналитический опыт обнаруживает цельную языковую структуру». И дальше он продолжает: «Представление о бессознательном как некоем седалище инстинктов придется, возможно, пересмотреть»[48]. По сути, Лакан отказывается от широко распространенной концепции, согласно которой в бессознательном находятся некие инстинкты/влечения.
По мнению Лакана, психоаналитический опыт обнаруживает в бессознательном языковую структуру. То есть бессознательное состоит не из инстинктов, а из неких языковых структур. Надо сказать, что эти идеи Лакана, с одной стороны, были достаточно новаторскими для психоанализа. Но с другой стороны, можно обратить внимание на то, что у самого Фрейда в его работах есть похожие рассуждения: рассуждения, которые указывают именно в этом направлении.
В знаменитой статье Фрейда «О бессознательном» 1915 года есть фрагмент, где Фрейд рассуждает о вытеснении. Он рассуждает о том, что может вытесняться и что, соответственно, может находиться в бессознательном. В частности, Фрейд задается вопросом о том, возможно ли бессознательное влечение? Возможен ли бессознательный аффект? И приходит к выводу, что, наверное, все же нет. Он пишет: «В бессознательном влечение может быть отражено не иначе как при помощи представления. Если бы влечение не связывалось с каким-нибудь представлением и не проявлялось как состояние аффекта, то мы не могли бы о нем ничего знать. И если мы все-таки говорим о бессознательном влечении или о вытесненном влечении, то это только безобидная небрежность выражения. Под этим мы можем понимать только такое влечение, которое отражено в психике бессознательным представлением, и ничего другого под этим не подразумевается»[49].
То есть нет никакого бессознательного влечения. Нет никакого вытесненного влечения. А что вытесняется и что помещается в бессознательное? В бессознательное помещается представление, то есть – есть некий аффект, некое переживание, некое влечение, которое для того, чтобы мы о нем имели какое-то представление, должно быть как-то представлено. Должно быть некое представление влечения, благодаря которому мы, собственно говоря, только о нем и узнаем. И когда происходит вытеснение, то происходит как бы разрывание связи между этим самым влечением, аффектом и его представлением. Это самое представление уходит в бессознательное. И, соответственно, за счет этого разрыва это влечение, этот аффект может существовать как бы анонимно, инкогнито, в неузнанном виде. Он может проявляться в симптомах, в каких-то непонятных и не расшифровываемых для самого субъекта форматах. Потому что влечение отсоединилось от своего представления. Это представление оказалось бессознательным.
Главная тема книги — человек как субъект. Автор раскрывает данный феномен и исследует структуры человеческой субъективности и интерсубъективности. В качестве основы для анализа используется психоаналитическая теория, при этом она помещается в контекст современных дискуссий о соотношении мозга и психической реальности в свете такого междисциплинарного направления, как нейропсихоанализ. От критического разбора нейропсихоанализа автор переходит непосредственно к рассмотрению структур субъективности и вводит ключевое для данной работы понятие объективной субъективности, которая рассматривается наряду с другими элементами структуры человеческой субъективности: объективная объективность, субъективная объективность, субъективная субъективность и т. д.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.
«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).