Земные заботы - [58]

Слышится чмоканье, хныканье и приглушенная речь.

Такой законченный в своем совершенстве женский мир!

Палата просторная, квадратная, стены светло-серые. Бледный утренний свет падает с трех сторон сквозь непривычно высокие старинные, высоко расположенные окна, обрамленные палевого цвета занавесками. Четвертая стена занята длинным плоским шкафом и дверью в коридор. Сбоку от двери белый умывальник, наполовину отгороженный ширмой.

Это самая большая палата в отделении, палата № 1 с десятью кроватями. Ночью Мария сама попросилась, чтобы ее положили именно сюда, в эту палату, чтобы всегда быть среди людей.

Кровати широкие и удобные. На стене, над каждым изголовьем, висят две черные таблички, где рядом с фамилией пациентки указаны дата и время рождения ребенка, его вес и длина, а также температура матери, ее пульс, наличие швов. Подо всем этим греческое обозначение пола ребенка.

В этом отделении поднимают на ноги в первый же день. Уже часа через два после родов женщина сама идет в туалет и под душ.

И она сама ухаживает за своим ребенком. Ребенок с ней целый день. Его забирают только на ночь. А в маленьких палатах разрешают держать у себя ребенка хоть круглые сутки, было бы желание.

Кормление здесь индивидуальное. Детей с весом 3000 граммов и выше мать может кормить, когда захочет. Дети же меньшего веса — как у Марии — должны получать пищу в строго определенное время шесть раз в сутки.

Женщины в послеродовом отделении беспрестанно ходят взад и вперед, от кровати к длинному пеленальному столу, который стоит посреди комнаты, и обратно. Они пеленают своих малышей, подмывают их, разговаривают с ними, баюкают их и наслаждаются взаимной близостью.

И получают ни с чем не сравнимое удовольствие просто от того, что вот они здесь, в послеродовом отделении, после благополучно завершившихся родов.

Но, хотя считается, что женщины могут вставать в первый же день, Мария чувствует себя совершенно разбитой. Такое ощущение, будто по ней проехался паровой каток и переломал ей все косточки.

Она не в силах подняться с постели. Она просто лежит и только вертит головой направо и налево, разглядывая соседок и надеясь, что кто-то подойдет и заговорит с ней.

Да, в этом отделении не сразу догадаешься, что идет обход. Потому что, хотя персонал и старается поддерживать порядок в рядах пациенток, матери то и дело встают с кроватей, чтобы взять что-то забытое или перепеленать младенца.

Женщина-врач — она выглядит не старше Марии — неслышно переходит от пациентки к пациентке и задает необходимый минимум вопросов.

Мария, опершись на локоть, смотрит, как ее ребенка раздевают и кладут на весы.

— Два килограмма четыреста семьдесят граммов, вчера при рождении было два пятьсот восемьдесят, — возвещает медсестра.

Цифра заносится в таблицу, лежащую на тумбочке вместе с различными фотокопиями, ксерокопиями и рекламами бумажных пеленок и противозачаточных средств. Цифра эта — какая-то абстракция. Марии она ничего не говорит.

Врач засовывает мизинец ребенку в рот и ощупывает нёбо. Кладет обе руки на узкую головку, осторожно нажимает, нащупывая родничок. Ребенок скулит, но опытные руки уже скользят по ключицам и ручкам. Крошечные пальчики пересчитаны, ноготки и линии ладони изучены. Затем врач считает удары пульса в паху и рассматривает губы. Затем она проходится по ножкам, считает пальчики и рассматривает ноготки. Проводит указательным пальцем по шелковистой подошвочке. Двумя руками она охватывает коленочки, крутит их туда и сюда — просто смотреть страшно — и прислушивается, не раздастся ли хруст в тазобедренном суставе.

Наконец она поднимает плачущее дитя одной рукой за щиколотки, переворачивает и проводит пальцем вдоль позвоночника.

Хлопнув ладонями по столу по обе стороны от новорожденной, от чего девочка вздрогнула и замахала ручками и ножками, врач говорит, не отрывая от нее взгляда:

— Что ж, у нее все в порядке.

Еще бы, думает Мария, уж сказала бы честно, что такой замечательный ребенок ей еще не встречался.

Посреди комнаты, на длинном пеленальном столе, барахтаются крошечные, красные существа.

— Это ничего, что я лежу? — спрашивает Мария.

— Ничего, — отвечает медсестра, молодая девушка с длинными волосами, стянутыми на затылке. — Лежи, пожалуйста. Сейчас я тебе покажу, как надо с ней обращаться. Видишь? В начале кал у нее будет темный и липкий, называется меконий. Но дня через два он станет светло-желтым и приятно пахнущим — если будешь кормить ее грудью. Подмывать ее надо вот этой губочкой. Потом осторожно промокнуть полотенцем. Половые органы вытираешь сверху вниз. Ни в коем случае не снизу вверх. Осторожно присыпаешь шейку, подмышечки, за ушками и другие места, где может скапливаться влага. И запомни: никогда не пользуйся одновременно присыпкой и маслом, а то получится клей. Пеленку заматываешь вот так, чтобы не болталась, иначе ребенку будет неудобно. Надеваешь распашонку. И завязываешь на спинке бантиком. Вот так. Правда, она прелесть?

Она кладет белый сверточек Марии на руки, и Мария чувствует себя мадонной на старинной картине, написанной красным и золотым.

— Ты следи, чтобы она не замерзла. Детям с недостаточным весом трудно сохранять тепло. Время от времени надо сменить в грелке воду, завернуть ее в пеленку и положить в кроватку.