Земли обетованные - [173]

25 декабря 1991 года Горбачев ушел в отставку, СССР перестал существовать, бывшие советские республики стали независимыми; возродилась прежняя, многовековая Россия – с трехцветным флагом, свободой совести и тесной связью между государством и Православной церковью, которая теперь переживала настоящее возрождение.

Бог явно сделал свой выбор: изгнал язычников, восстановил в правах тех, кто почитал Его с незапамятных времен. Отец Борис каждодневно благодарил Господа за то, что ему было дано дожить до этого благословенного дня; сердце его переполнялось радостью. Гнев утих. И однако, он пил. Так же, как и раньше. Проводя в церкви долгие вечера за строительными работами, отец Борис и Франк вели нескончаемые споры. Франку было трудно представить себе эти особые отношения с Богом, к которому верующий постоянно обращается и который ему отвечает. «Понимаешь, – объяснял отец Борис, – Бог говорит со мной, потому что я верю в Него, я могу помолиться, попросить Его о помощи, и Он исполнит мою просьбу». Этот способ общения с Господом был для них источником глубоких разногласий. Франк ненавидел такого рода торг: «Я в Тебя верю, а взамен Ты оказываешь мне услугу». Он был уверен, что не стоит докучать Богу, думая, что мы Его интересуем, словно мы – центр вселенной. Очевидно, что Бог, если Он существует, уже очень давно отвернулся от нас, устал от нашего нытья, от нашего торга. Единственное правильное решение – обращаться к Нему только ради того, чтобы следовать за Ним, внимать Его слову и уповать на то, что мы сможем приблизиться к Нему; мы приносим Богу свою любовь и ничего не просим взамен.

* * *

Вот уже восемнадцать лет Игорь Маркиш счастливо жил в Кунгуре; ему нравилось неторопливое течение жизни этой провинции, словно застывшей в другом времени, вдали от суеты больших городов. Здесь все друг друга знали, каждый день встречались на улицах, болтали о пустяках. Когда он бродил по необъятным лесам или гулял вдоль реки Сылвы, у него возникало мистическое ощущение, что над ним простерта Божественная длань. Никто, кроме одного друга, заведующего больницей Сергея Девяткова, не знал о фактах его бурной биографии, о бегстве из СССР и рискованном возвращении. Игорь был убежден, что, отправившись в ссылку на эту далекую землю, он оставил свое прошлое позади, однако в ноябре 1973-го, спустя всего год после того, как он здесь поселился, с ним произошло одно странное событие, которое избавило его от иллюзий.

За несколько недель до этого он познакомился в пермской библиотеке с сотрудницей фонда Натальей и пригласил ее на обед в ресторан старого города. Когда они проходили мимо дома купца Грибушина, который упоминается в романе «Доктор Живаго» Бориса Пастернака, их остановили туристы – пожилая супружеская пара. Мужчина попросил Игоря сфотографировать их на фоне элегантного бирюзового особняка; Игорь сделал три снимка, они немного поболтали с этими дружелюбными пенсионерами, и те сообщили им, что они израильские туристы и скоро возвращаются домой после интереснейшей поездки по региону. Игорь был так ошеломлен, что не задал ни одного вопроса. Мужчина посмотрел на него, загадочно улыбаясь, украдкой приложил палец к губам и ушел вместе со своей спутницей.

Игорь все понял.

Каждый год во время отпуска Игорь садился в поезд и отправлялся в долгое, тысячу шестьсот километров, путешествие до Волгограда, чтобы увидеть дочь и провести неделю с ней и Василием. За это время он по-настоящему сблизился с дочерью, которую оставил пятилетним ребенком и вновь увидел уже двадцатипятилетней. Как ни странно, Людмила почти не задавала ему вопросов о его жизни за границей; единственное, что ее интересовало, – это Париж, куда она мечтала когда-нибудь поехать, но, поскольку это казалось совершенно невозможным, Игорю пришлось подробно рассказать ей о роскошных парижских универмагах, о квартале Сен-Жермен-де-Пре и о набережных Сены. Люда мало общалась с матерью и братом, оставшимися в Ленинграде. Она писала матери только два раза в год: на Новый год и на день ее рождения.

В 1976 году у них с Василием родилась дочь Милена – черноглазая кудрявая малышка, и они долго обсуждали, на кого из родителей она больше похожа. Василий в очередной раз попросил Людмилу выйти за него замуж, но она снова отказалась. Он попросил совета у Игоря, как убедить ее принять предложение, но тот ничем не мог помочь. Василий настаивал на том, чтобы его дочь в соответствии с православной верой крестили; Люда поняла, что для него это важно, и согласилась. Она подумала, что это подходящий момент для попытки воссоединить разрозненную семью: позвонила матери и пригласила на крестины; приглашение застало Надежду врасплох, она долго колебалась, но потом согласилась приехать. Зато брат Петр, узнав, что отец тоже будет на крестинах, сразу ответил отказом и повесил трубку.

Надя приехала без мужа, который не мог оставить работу. Она выглядела озабоченной, в Волгограде осталась только на одну ночь и на следующий день после церемонии вернулась домой. А перед этим сообщила дочери и Игорю, что они с мужем подали заявление на эмиграцию в Израиль, что их документы приняты и через два месяца они навсегда уедут из страны. Наступило тяжелое молчание, мать и дочь думали о том, что видятся в последний раз.