Зеленая ночь - [94]

Алияр выскочил Из прорабской и подбежал, заноси руки для удара.

— Попался, доносчик! — Но рука его так и застыла в воздухе: разглядев Ахмеда, сторож растерялся. — Ты? Но ведь это Муршуд грозился… — Алияр вопросительно посмотрел на Барата.

Ахмед понял, что они тут вдвоем ждали Муршуда. Он попытался высвободить руку, но Барат сжал ее как тисками и не выпускал.

— Что ты тут делаешь? — сурово спросил Барат.

— Я… ничего… просто так…

— Где ворованные материалы? С кем воровал? Кто тебя сюда послал?

У Ахмеда язык отнялся. Глаза от изумления стали большими, он переводил их с Барата на Алияра и обратно.

Наконец Барат выпустил его руку и грозно потребовал:

— Пойдем в милицию… Там признаешься…

— Отпусти его, — сказал Алияр зятю, — пусть уходит.

— Ну нет, пусть ночку в милиции проведет, авось поумнеет.

— Никуда я не пойду! — заупрямился Ахмед.

— Пойдешь или я вызову милицию, хуже будет, — пригрозил прораб.

— А-а-а! Черт с тобой, пошли! — сказал паренек и первым двинулся в сторону милицейского участка.

Барат с Ахмедом молча дошли до милицейского участка. Барат пошептал что-то дежурному милиционеру и ушел. Ахмед притулился в углу. Высокий молодой милиционер звонил то по одному, то по другому номеру и о чем-то внушительно спрашивал. Потом положил трубку, вздохнул умиротворенно и улыбнулся Ахмеду.

— В нарды играешь? — спросил он.

— Чуть-чуть.

— А в домино как?

— Совсем не умею.

— Что же нам с тобой, с тоски подыхать? — милиционер покачал головой. — Чего же поймали тебя, если ты ничего не умеешь? Ложись, спи.

Ахмед лег на узкую скамью, подложил руки под голову и заснул так глубоко, как если бы лежал в своей мягкой и теплой постели. Утром его разбудил густой бас Бахыша:

— Ты как здесь?!

Вскочив, Ахмед потер глаза. В окно светило яркое солнце. В передней слышался шум, чьи-то голоса. Ахмед посмотрел на густые усы Бахыша, широкий нос и смуглое лицо, и впервые на ум ему пришло, что Муршуд ни капельки не похож на старшего брата.

Бахыш потряс его за плечо:

— С тобой я или нет? Как ты сюда попал?!

— Не знаю.

Бахыш схватил его за руку и потащил за собой из комнаты, по узкому коридору к выходу. Под тяжестью шагов Бахыша прогибались половицы. Он вывел Ахмеда во двор и слегка подтолкнул его:

— Катись отсюда, дурачок!

За воротами к Ахмеду бросился Мансур.

— Мать волнуется, — сказал он. — Иди скорее. Она прямо убивается о тебе. — Мансур шлепнул Ахмеда по спине: — Не расстраивайся, с кем не бывает? — и заспешил на работу.

Но Ахмед пошел не домой, а направился в другую сторону.

…На строительной площадке было шумно. Никто не верил в причастность Ахмеда к пропаже стройматериалов, все ругали Алияра и Барата.

Сафар отшвырнул мастерок, скинул передник, сбежал вниз по лестнице и догнал прораба, садившегося в свою машину.

— Эй, Барат! Ты знаешь, чьего роду-племени Ахмед? То-то, что нет. Сын шофера Алиша помрет с голоду, а чужого не возьмет. По какому праву ты его в участок посадил?

Барат изменился в лице и промямлил, глядя куда-то в сторону:

— Ну уж и посадил! Его уже выпустили. Пошутили мы.

И тут Муршуд шагнул вперед и вытащил из кармана платок.

— Хороша шутка! — Он развернул платок, достал обрывки бумаг и сунул их под нос Барату: — Узнаешь? Вот тот самый акт, который ты заставил нас подписать. О пропаже материалов и возмещении их стоимости из зарплаты Алияра. В тот же вечер ты разорвал этот акт и выкинул в корзину. А я, видишь, собрал и храню. Ну, что скажешь?

Барат молча ожег ненавистным взглядом Муршуда и захлопнул дверцу «Жигулей», машина тронулась.

Под навесом стоял оцепеневший Алияр.

Сафар кинул на него косой взгляд, взял топор, лежавший поверх бревен, и медленно пошел на сторожа.

— Сафар!!! — вскрикнула Заргелем.

Мастер вроде бы и не слышал ее.

Алияр схватился за подпорку навеса и, оглядывая стоявших вокруг рабочих, молил о помощи. Заргелем бросилась к мастеру.

— Умоляю тебя, Сафар, — сказала она и всхлипнула, — не наделай беды!

— Отойди, Заргелем, у меня с этим бесстыжим свои счеты.

Сафар обеими руками схватился за топорище и расставил ноги, как если бы собирался дрова рубить.

— Мы с тобой войну прошли, Алияр, мы с тобой смерти в глаза смотрели. Кто из того ада живым вышел, тот не смеет быть сволочью! Как ты стал сволочью, Алияр? Почему?

Алияр, глядя на холодный блеск топора, судорожно сглотнул слюну.

— Да в чем же вина моя? — выдохнул он.

Сафар занес топор над его головой:

— Скажи, где разворованные материалы!

— Сжалься, Сафар… я…

— Скажи, где материалы или, клянусь честью, раскрою тебя надвое, как тот пень!

Алияр посмотрел в налитые кровью глаза Сафара, на его губы, в углах которых билась пена, поискал глазами Заргелем, перевел взгляд на дорогу, по которой уехал Барат…

Сафар крикнул в нетерпении:

— Говори же, негодяй!

Топор дрогнул в руках мастера, и Алияр, прикрыв голову руками, присел на корточки.

— Все во дворе у Керима… У бухгалтера Керима… — быстро пролепетал он.

Сафар бросил топор на землю и обернулся к Муршуду:

— Пошли в милицию!

Вот уже два дня, как Алияра и Барата то и дело вызывают в милицию и допрашивают. А потом и бухгалтер Керим зачастил туда. Возвращаясь мимо строительного участка, он остановился и зло крикнул Сафару: