Зеленая брама - [120]

Если говорят, что великое видится на расстоянии и под расстоянием подразумевают время, то его после войны про­шло уже достаточно, а живых участников событий огром­ной исторической важности осталось мало. И с каждым годом их будет все меньше и меньше.

Неужели мы вправе, не завершив наш поиск, взвалить его на плечи внуков и правнуков?

Но я, кажется, вышел за пределы своей темы и той ду­бравы. Прежде чем поставить точку на последней странице, вернусь вновь к селу Подвысокому, к его жителям и защит­никам, к памятной Зеленой браме.

Не мне одному она памятна. Вот опять на столе моем пачка писем со всех концов Родины. Раскрою первое.

Адресат: Титов Тимофей Прокофьевич (Воронежская область, Таловский район, колхоз имени Калинина). Он пишет:

«И по сегодня стоят перед моими глазами молодые, наголо стриженные ребята, смотрят на меня укоряю­ще — не забывай нас, помни Зеленую браму.

Пишу не только от себя, а и от имени тех, кто погиб в Зеленой браме, Уманской яме, в фашистском концлагере, не увидев победы в мае 1945 года.

...С орденами и медалями закончил я войну в сорок пя­том, но никогда не вспоминал проклятый сорок первый год, себя, не умеющего толком стрелять...

Но испытал я тогда такую ненависть к врагу, ощу­тил такую его жестокость, что хватило мне заряда на то, чтобы без лекарств, без еды и медицинского ухода за­лечить свои раны и вновь возвратиться в действующую армию.

До апреля 1945 года воевал с фашистами, был и сапе­ром, и разведчиком, и автоматчиком, освоил военную науку и воевал до тех пор, пока осколок мины, оторвавший мне ногу, не выбил меня из войны. Стал я инвалидом второй группы (пожизненно).

Август сорок первого — незаживающая рана моей души.

И каждый раз, когда жизнь дарила мне победу, вспо­минал я Зеленую браму, своих ребят. И когда закончил тех­никум, и когда взял отстающий колхоз и сделал его пере­довым в области (я не хвастаюсь, слишком много сил вложил в это хозяйство), и когда услышал по радио Указ о присвоении мне звания Героя Социалистического Труда, и когда сидел в Кремлевском Дворце на XXVI съезде КПСС.

...Не было бы сорок первого года — не наступил бы и сорок пятый...

Тимофей Титов, участник битвы в Зеленой браме

в составе войск 12-й армии, председатель колхоза».

Я представил читателю поредевший, но боевой строй воинов, начинавших дело Победы на жестоких полях сорок первого года. Пусть сегодня этот строй замыкает Тимофей Прокофьевич Титов.

Уже само его письмо рисует портрет современника, образ героя нашего времени. Но мне очень хотелось еще хоть что-нибудь узнать о председателе орденоносного кол­хоза имени Калинина.

Титов был ранен 13 августа в ногу — осколок прошел навылет. Неспособного двигаться, его подобрали жители Подвысокого. Но фашисты отняли солдата у спасителей, чтобы причислить к своим трофеям. Бросили в Уманскую яму. После побега с группой красноармейцев он скитался по лесам. Раздобыли пулемет, действовали отчаянно и бес­страшно. По селам оккупанты расклеили объявление:

«Кто поймает партизан Титова и Володина,

получит по пять тысяч марок за каждого...»

Но кочующая горстка бойцов 12-й армии не прекратила боевых действий.

Вновь встав в ряды Советской Армии, Тимофей Титов участвовал в освобождении тех просторов, по которым пришлось отходить в сорок первом.

За полтора месяца до конца войны, на подступах к Бра­тиславе, он получил множественное ранение и вернулся в родную хату на костылях.

В возрасте 21 года надо было начинать мирную жизнь.

Семнадцать лет работал он в своем селе бухгалтером колхоза, выучился на агронома и попросил райком напра­вить его в слабый колхоз. С 1965 года Титов — председатель колхоза в Новой Чигле. Теперь уже не просто колхоза, а ордена «Знак Почета» колхоза имени Калинина, девять раз награждавшегося переходящими Красными знаменами.

Стали председателями колхозов и сыновья Тимофея Прокофьевича Юрий и Виктор.

К солдатским наградам отца — Красной Звезде, меда­лям «За отвагу» и «За боевые заслуги» — прибавились два ордена Ленина, ордена Октябрьской Революции и «Знак Почета».

Открываю следующее письмо и знаю: как ни безжалост­ны годы и десятилетия, превращающие события в историю или в легенды, встанут в геройский строй новые и новые товарищи — живые или погибшие, но не склонившие го­ловы.

Героическая и трагическая история Зеленой брамы — лесной крепости сорок первого года — расширилась, притя­гивает и зовет к себе людей новых поколений, а сам этот лес постепенно становится местом своеобразного паломничества и естественным памятником мужеству и верности воинов 6-й и 12-й армий, да и не только их, но в равной степени жителей села Подвысокого — защит­ников Родины.

Думается, что приходит пора воздвигнуть в районе Зе­леной брамы единый мемориал, величественный и строгий. Он будет как бы предисловием к поднимающимся в этих краях памятникам в честь победной Корсунь-Шевченковской битвы.

А в заключение считаю необходимым ответить одному из своих корреспондентов, родившихся позже описанных мною событий. Он назвал воинов Зеленой брамы несча­стными, видимо, чтобы подчеркнуть в письме свое сочув­ствие.

Но правильно ли считать несчастными красноармейцев и командиров первых сражений? Нет! Воин, оказавшийся в несчастном положении, и несчастный человек — отнюдь не одно и то же.