Завтра ты войдешь в класс - [6]

Это смешило нас. Раздраженный человек всегда несколько смешон, особенно если у него часто падает пенсне.

На ее уроках мы, помнится, больше всего писали, и весь смысл химии представлялся нам в том, чтобы уметь переставлять латинские буквы с одного места на другое. Это было невыносимо скучно. Видимо, учительнице и самой иногда надоедало писать, и тогда она приносила в класс реактивы и приборы. Вот тут и начиналась потеха. Должно быть, постоянные неудачи приучили нашу учительницу относиться к приборам с глубоким недоверием. Когда она брала в руки колбу с жидкостью и подносила ее к пламени спиртовки, мы различали в ее глазах непроизвольный страх. И были в восторге, когда что-нибудь лопалось или взрывалось, лилось на стол или на руки учительницы. А лопалось и проливалось каждый раз. Потом она присыпала ожоги на своих пальцах содой и уносила приборы в кабинет.

Представление окончено. Мы снова начинали писать.

Как ее звали, уже не помню. За глаза мы называли ее Керосиной Бензиновной. А она нас в глаза — лоботрясами. Мы не обижались и не жаловались. Мы платили ей смехом.

Так, вероятно, и осталось бы у нас на всю жизнь представление о химии, как о нагромождении бесполезных формул, если бы дирекция не заметила, что с химией у нас не ладно. К нам явилась другая учительница, Фанни Иосифовна Бергер. Маленькая, в сером аккуратном халатике, гладко причесанная, с внимательными карими глазами. Теперь мы занимались химией не в классе, а в кабинете. Пробирки и реторты беспрекословно подчинялись ее тонким пальцам. Трубки послушно изгибались над пламенем спиртовки. Реактивы давали те самые осадки, какие им полагалось давать. Ничто не лопалось и не взрывалось. И рассказывала учительница изящно и просто.

Спустя три года химия предстала перед нами во всей своей красоте и романтике. Да, именно романтике. Мы находили что-то музыкальное в названиях солей и кислот и чувствовали себя испытателями, открывающими сокровенные тайны материи.

И дело не только в том, что уроки Фанни Иосифовны были интересными. В конце концов, дать интересный урок не так уж трудно. Она сумела сделать нечто куда более ценное — привила нам любовь к химии. Дома у меня появились пробирки и реторты. Я ходил по магазинам, покупал книги по химии, держал в памяти сотни формул.

Между прочим, Фанни Иосифовна не боялась выходить за пределы учебника. Нам, восьмиклассникам, она давала читать «Диалектику природы» Энгельса и помогала понять ее.

С какой благодарностью я вспоминал этих моих учителей, когда в военные годы мне пришлось вести предметы, далекие от моей университетской специальности: физику, химию, математику!..

Да, школа всегда находится в гуще жизни, которая, как известно, не стоит на месте, а стремительно движется вперед. Не проходит дня, чтобы ученик не сталкивался с новой техникой, с новыми явлениями. Естественно, он ищет им объяснения. Прежде всего в школе. Вот почему учитель обязан знать гораздо больше, чем написано в учебнике.

Что такое учебник? Для ремесленника — икона. Для хорошего учителя — взлетная площадка. Он знает, что всякий учащийся, особенно ребенок, хочет не просто выучить и запомнить. Ему нужно самому участвовать в процессе познания. Ему интересно искать истину, переживать неповторимое волнение открытий и разочарований. Человек — по натуре творец, и в каждом ребенке живет мыслитель и исследователь. Погибнет в нем эта черта или разовьется? Вот в чем вопрос.

Запоминать готовое скучно даже взрослому, не говоря уже о ребенке. Интерес является как бы катализатором памяти. То, что в детстве воспринято с интересом, до чего дошел сам, крепко усваивается на всю жизнь. И, напротив, то, что выучил по обязанности, память отторгает, как нечто ненужное.

Учителям-ремесленникам нет до всего этого никакого дела. Из года в год они нудным голосом, с одними и теми же интонациями пересказывают содержание учебников. Они с недоверием и насмешкой относятся к выдумкам учеников, не любят, когда им задают вопросы. Сами не способные к творчеству, они не терпят самостоятельной мысли.

Вот пример. Ученик, решая системы уравнений, нечаянно наткнулся на способ сравнения и подумал, что сделал открытие в математике. Как же! Ведь этого нет в учебнике, этого не объясняли на уроках. Взволнованный и радостный, он прибежал с тетрадкой к учителю. Тот посмотрел и засмеялся:

— Ну, Федоров, чудак же ты!

— Почему?

— Эк, Америку открыл! Это давно всем известно!

Обидно засмеялся, с чувством собственного превосходства. А почему? Потому что он — ремесленник. Скорее всего, сам-то он в детстве не «делал открытий» и даже не мечтал о них. Ему было некогда — он зарабатывал оценки.

Кстати, об оценках. В некоторых школах они приобретают какое-то самодовлеющее значение. Успехи ученика измеряются только количеством четверок и пятерок. Какого-нибудь прилежного мальчонку хвалят из года в год, и он начинает верить, что он действительно личность замечательная, на голову выше остальных.

И никто не задумывается, а что это за отличник? Любит ли он, к примеру, книги? Умеет ли мыслить самостоятельно? Почему учится на пятерки? Любознателен? Умен? Или просто честолюбив? Ведь это — разные вещи, и цена пятеркам разная. Важна не оценка сама по себе, а то, что за ней стоит: ум, инициатива, честность. Конечно, прилежание — вещь похвальная, но неправильно ценить и выделять только тех, у кого кругом пятерки.