Зауряд-врач - [80]

— Смелый человек! Могли бы в Сибирь сослать.

— За правду? Общество этого не поняло бы. Если хотите знать, подло с ним поступили. Из Сибири можно вернуться, с фронта труднее.

— Зато чин дали и начальником назначили.

— Пуля, знаете ли, не разбирает: в чинах ты или без них. Сколько офицеров дивизия потеряла? Только полковников троих, прочих и посчитать сложно. Прилетит пуля – и нет вашего высокоблагородия. Толку из того, что к тебе так обращались? Тем более Довнар-Подляскому это не нужно. Он шляхтич древнего рода, предки на польском троне сидели.

— Неужели?

— Я тоже шляхтич, Иван Александрович, правда, не столь знатный, историю Великого княжества Литовского знаю. Довнар-Подляские в ней знатно отметились. Со временем род захирел и скатился в бедность, Валериан Витольдович – последний его представитель.

— Интересно, у него есть невеста?

— Жены точно нет, кольца не носит. У католиков это обязательно. А невеста… Мог и не обзавестись, молод еще. Годами как вы. У вас нет невесты, Иван Александрович?

— Вы же знаете!

— А вдруг завели на станции?

— Охота вам смеяться! Кого там можно завести?

— Кондомы же для кого-то приобретаете.

— Опять ваши шутки!

— Это зависть, Иван Александрович. Где мои двадцать пять лет?

— Да будет вам! Еще молодой мужчина. Операцию сегодня лихо провели. Я вот не решился.

— Успеете. Этого добра на всех хватит.

— Повезло нам с начальником, как считаете?

— Посмотрим.

— Сами же хвалили.

— Как врача и честного человека. Этого у него не отнять. А вот какой из него начальник, покажет время.

— Осторожничаете?

— Не спешу с выводами. Жизнь, знаете ли, научила.

— А мне он нравится!

— Давайте спать, Иван Александрович! Поздно…

* * *

На следующий день я велел заложить бричку, имелась у госпиталя такая, и поехал знакомиться с полковыми батюшками. По существующему в русской армии порядку они заведовали перевязочными пунктами полков и отвечали за своевременное оказание медицинской помощи раненым, а также их эвакуацию в лазареты и госпитали. Священников можно было собрать на совещание в штаб, и они подчинились бы старшему по чину,[51] но я решил, что лучше приехать самому. Заодно посмотреть, как у них организовано.

Батюшки оказались боевыми. У одного наперсный крест висел на георгиевской ленте,[52] у двоих имелись ордена Владимира 4-й степени с мечами. Признаться, я опасался этих переговоров. Сложные у меня отношения с религией. В бога я верю, но в церковь не хожу. Не нравилась она мне в моем мире. Почему, объяснять долго, думаю, догадаетесь. К тому же в соответствии с приказом командующего фронта о новой организации санитарной службы священники в части помощи раненым формально переходили мне в подчинение. Как воспримут это батюшки?

Нормально восприняли. То ли оценили уважение, проявленное старшим по чину, который вместо того, чтобы вызвать их, приехал сам, то ли во мне опознали фронтовика, но переговоры прошли по-деловому, можно сказать, в дружеской обстановке. Батюшки не только согласились направить подчиненных им санитаров для обучения в медсанбат, но и выразили желание приехать самим. Я, естественно, не возражал. А отец Михаил, тот самый, с Георгиевской лентой, и вовсе приказал накрыть для меня стол и усадил за него, несмотря на мои возражения.

— Куда вам ехать? — сказал, огладив густую бороду. — Темнеет уже. В полку переночуете. Отобедайте со мной, Валериан Витольдович! Окажите уважение!

Отказаться было неудобно, и я остался. К трапезе присоединился командир полка, который пришел посмотреть на диковинного гостя, явившегося в расположение вверенной ему части. Денщик, сопровождавший полковника, нес штоф водки. День был не постный, и отец Михаил угощение одобрил. Прочитал молитву и благословил трапезу.

— Хто не пье, той або хворый, або падлюка, как говорят белорусы, — сказал, закончив. — Наливайте, Федор Ефимович!

И полковник налил. Мы выпили и закусили. Еда была простой – щи и каша с мясом, но все оказалось вкусным.

— Из солдатской кухни, — пояснил полковник. — Офицерам отдельно не готовят, отец Михаил на том настоял. Поваров под свое попечение взял. Следит, чтоб чистоплотными были и готовили хорошо. Солдаты его за это уважают.

— Грех делить рабов божьих по трапезе, — кивнул батюшка. — Одному делу служим.

— А еще он бить нижних чинов запретил, — продолжил полковник. — А то, знаете, имелись у нас дантисты. Чуть что – зуботычина солдату. Так отец Михаил таких к причастию не допускал. Проняло.

Батюшка улыбнулся.

— Он у нас героический человек, — полковник наполнил чарки. — Батальон в атаку водил, когда командира убило. С крестом в руке. Вокруг солдаты падают, а он кричит: «Вперед, дети мои! Покажем супостату русский дух!» И что вы думаете? Отбили германскую атаку. А батюшку даже не зацепило, хотя в первых рядах находился.

— На все воля божья! — сказал отец Михаил и перекрестил чарку. — Выпьем за победу! Да расточатся врази Отечества!

Посидели мы душевно. Уговорили штоф, побеседовали. Я рассказал о новостях из Ставки – что знал, конечно, ответил на вопросы полковника и священника. Новую организацию медицинской службы они одобрили. А с чего противиться? В полках создаются полноценные медицинские пункты. В их штатах будут не только санитары, но и врачи, в худшем случае – фельдшеры. Медиков пришлют из тыла. Там их много, а вот на фронте не хватает