Затерянные в Чарусах - [22]

— Ну, вот, когда надо — всегда так, — пробурчал он недовольно, сунул в рану палец и стал растягивать ее из стороны в сторону. Брызнула кровь. Аркадий Аркадьевич подставил кружку, набрал в нее густой красной жидкости, заткнул дырку тряпкой. Поросенок, словно кот, потерся о его ногу.

В доме царил кавардак. Стол был опрокинут, несколько мисок валялось на полу. Валерий бегал по комнате и с победными криками прибивал кого-то невидимого каблуками.

— Пей! — услышал он голос.

— Да погодите вы! Они опять окружают.

— Пей! Нельзя на это долго смотреть. С ума сойдешь. Пей скорее.

Валерий, давясь, глотнул из кружки. Его усадили на лавку, водворили стол на прежнее место. Пленник болот тут же обмяк, ему вдруг стало жарко, на лбу выступила горячая испарина. Сознание затуманилось, на какое-то время он перестал слышать и видеть, но вскоре, сначала как бы издалека, а потом все отчетливее пробивался до слуха говорок Герасима…

— Как вы думаете, Аркадий Аркадьевич, нынче зима не припоздает?

— Думаю, на этот вопрос лучше Василия никто не ответит.

— Что-то сомневается наш Василий, плечами жимкает, а вы, кажись, ученый?

— Но не синоптик, к сожалению.

— Ну, тогда, конечно, — согласился гость. Он опять присосался к кружке. Вздрогнул от удовольствия, покряхтел и обратился к очнувшемуся Валерию:

— Ты этой мары не страшись шибко. Страх от нее только когда видишь. Вот почувствуешь: находит — морсику глотни. Зараза и отступит. А со временем такие кудесы все реже и реже допекать будут. Привыкнешь, как к снам вредовым. Я уж и забыл, сколько их перетерпел.

Валерий мрачно молчал. Его глаза все еще присматривались к щелям в полу, страшась увидеть там затаившихся гадин. Герасим сунул ему в руки кружку.

— Глотни еще. По первоначалу оно не сразу проходит. А то, небось, со страху уйти помышляешь?

— Сначала хотел, а сейчас не знаю. — Валерий решил не раскрываться впредь перед каждым.

— Запугали? Небось, Прошка. Экая ощера. Или Мисос — полуумок? Ну и правильно. Уйти — не уйдешь, а натерпеть — натерпишься. Ни за так пострадаешь. Живи себе спокойно, приспосабливайся. Здесь каждый тебе поможет. Василий, вот, кабанчика даст. Чтоб за морсом далеко не бегать. Прямо сейчас и пойдем. А там и ужин приспеет. Мы с Василием сегодня колбаски набивали. Ночью коптить будем. Лида там уже. Ждет. Помо-о-щница.

Валерий глянул на профессора. Только что виденный им бред быстро тускнел, отложившись в памяти, словно забавный мультик.

— Да-да, сходите, конечно. А я как раз семена посею. Пока не стемнело.

Вообще-то идти к кому-то сегодня совсем не хотелось, но отнекиваться показалось еще более неразумным. Главным сейчас являлось следующее: для успешного возвращения домой, а в сложившейся ситуации точнее бы сказать для побега, необходимо заполучить как можно большее количество информации. Об окружающих деревню болотах, о местных жителях. Слушать их разговоры, выяснять, какие места они посещают, как далеко заходят. Ну, и так далее…

15.

Герасим, несмотря на свой возраст, передвигался очень сноровисто. Валерий еле успевал за ним. Они спустились с пригорка, обогнули то ли большой пруд, то ли маленькое озерко, прошли по переброшенным через кочки жердочкам…

— Дальше гать, — предупредил Герасим. — Настлана высоко, но ноги все равно промочишь, ну да это ерунда — высушим. Только топай строго за мной. Павороть пойдете тут же. Лидия проведет…

Знакомство с Василием произошло быстро и непринужденно. Он оказался единственным, кто не ел гостя глазами и вел себя так, как будто давно с ним знаком. Кроме того, он почти сразу подключил вновь прибывшего к рабочей суете, а поэтому чувствовать себя сколько-нибудь стесненным было некогда. Все вместе они натаскали гнилушек из сарая, подготовили сырые опилки, установили большую деревянную бочку без дна.

— Ну, ты иди за своими заготовками, а мы пока колбаски навесим, — сказал Василий Герасиму. Тот сразу убежал. Хозяин дома повернулся к Валерию: — Пойдем что ли?

В доме горели свечи. Было почти светло. Лида скоблила ножом стол, обмывала его горячей водой. На ошестке печи тлели угли. В большом деревянном корыте лежала целая груда колбасок, похожих на обычные сардельки. Василий принес миску, отложил в нее штук пятнадцать. Подумал, добавил еще с пяток.

— К ужину на углях поджарим, остальные закоптим, — сказал он.

Валерий помог хозяину дома вынести корыто во двор. На бочку водрузили тонкие жердочки и стали навешивать на них перевязанные в гирлянды колбаски. Подошел Герасим с деревянным ведерком доверху набитым брусками сала. Положил на гнилушки несколько пучков ароматных трав и, косясь на Валерия, тут же прихвастнул:

— Самое главное! Весь вкус от них. — Строго глянул на Василия, мол, подтверди.

— Знамо дело, — согласился тот.

Бывший фашист обрадовался и тут же принялся распоряжаться: перевесил по-своему уже размещенные в коптильне колбаски, тщательно перепроверил приготовленные гнилушки. Некоторые отбросил. — «Сосна — вонять будет».

Уложили топливо в каменную печурку. Герасим продолжал командовать:

— Вереску надо, — потребовал строго.

— Рано еще, — заметил Василий.

— Сейчас рано, а не будет перед глазами — вообще забудем.