Записки тюремного инспектора - [343]

Одно только осталось в ней - это то, что преподавание ведется на русском языке, но и это теперь стоит под сомнением, так как учащиеся в этой гимназии - это дети, родившиеся уже здесь и знающие сербский язык лучше русского. Это дети, не видевшие и не знающие России и воспитанные вне влияния русской жизни. Мне много приходилось говорить с ними. Эта молодежь с восторгом слушает рассказы о России, но не понимает ее, как не понимает и русскую классическую литературу. Им более доступна местная сербская жизнь и вообще все то, что они видят и воспринимают непосредственно. И в этом отношении психология их уже не русская.

Такова и женская гимназия. По сравнению с вывезенными из России женскими институтами и кадетскими корпусами, которые не только вывезли из России традиции своих учебных заведений, но и сохранили на чужбине характерные черты их, белградские русские гимназии, конечно, нам чужды. Это создание русской эмиграции, да еще с известным оттенком того, что в России называлось левизной. И мы уже видим эту колоссальную разницу в воспитании за границей институток и кадет по сравнению с белградскими гимназистами.

Кадет, по существу, - это монархист, готовый по первому зову стать под знамена своей Родины. Он не рассуждает. Он любит свою Россию такой, какой она была, когда его вывезли оттуда. Кадет воспитан и при встрече выпрямится и скажет: «Здравия желаем». А теперь я расскажу, как здороваются гимназисты. В институтской столовой холодно. Вечером репетиция рождественского спектакля, в котором принимают участие гимназисты Белградской русской гимназии, сыновья служащих в институте. У столовой стоит начальница института с учительницей рукоделия и классной дамой. Гимназисты стоят несколько в стороне.

Мы входим в столовую - барон С. П. Корф и я. Представительная наружность барона с длинной седой бородой, да и я тоже весь седой, с небольшой бородкой, - естественно, возбуждаем всюду почтение. Мы подходим к дамам и, приподняв шляпы, целуем им руки. Затем барон с приподнятой в руке шляпой подходит к молодым людям и протягивает им руку. За ним и я подхожу к ним и готов приподнять шляпу. Все три гимназиста, приняв руку барона, не только не приподняли свои шляпы, но, почти не смотря на барона, продолжали между собой разговаривать. Я, конечно, оставил свою шляпу в покое и вовсе не поздоровался с ними. И они даже не поняли того, что они сделали.

Другой случай таков: прихожу в «русский отбор». За общим столом сидит гимназист 8-го класса и, посвистывая, просматривает газеты. Здороваясь с ним, я протянул ему руку. Он даже не приподнялся и продолжал насвистывать. Я сел к столу и углубился в чтение. Молодой человек продолжал насвистывать. Мне стало противно, и я демонстративно ушел. Конечно, он не понял моего протеста. Вот это и называется демократическим воспитанием.

У кадет этого нет. Он воспитан на прежний лад. Кадет мечтает спасти Родину и готов идти на войну. Гимназист в пиджачке и мягком воротничке продолжает бредить о том, что у помещиков надо отнять землю и отдать ее крестьянам. А что касается войны, то он заявляет, что в авантюру он пускаться не желает. «Виноват во всем Николай», - авторитетно заявляет гимназист Плетневской гимназии. Кадет читает газеты «Новое время», «Царский вестник», «Возрождение». Гимназист читает «Дни» Милюкова. Я лично не раз уговаривал своих учениц-институток, чтобы они не принимали от гимназиста Г. этой милюковской газеты, которую он навязывает им, пытаясь заняться в институте пропагандой.

Одним словом, белградские русские эмигрантские гимназии подготавливают и вырабатывают демократов европейского типа вроде гг. Эрио, Бенеша и т.д., чуждых русской жизни. Эти гимназисты уже теперь участвуют в разных организациях и кружках, председательствуют на собраниях, делегируются на разные съезды, выступают с программными речами и учатся говорить. Апломб самоуверенности и наглости при весьма слабых знаниях даже курса средней школы вырабатывается у этих будущих дельцов с детства.

Случай привел меня присмотреться ближе и к женской гимназии при Державной сербской комиссии. В течение целого месяца я репетировал в Белграде одну третьеклассницу, посещая поэтому часто эту гимназию. Какая громадная разница! Я прослужил в институте 7 лет, и то, что пришлось мне видеть в гимназии, поразило меня. Это современная гимназия, то есть соответствующая духу времени.

Прежде всего мать этой девочки, Г. Филимонова, сказала мне, что однажды она, как родительница, была приглашена в гимназию на традиционный вечер, устроенный гимназистками. Это было «кабаре» самого похабного качества, вроде тех, которые показывают в кинематографах, сказала мне г-жа Филимонова. Она была удивлена, как в женской гимназии допускаются подобного рода вечера. Но, если это допускается в стенах учебного заведения, то можно себе вообразить, что делается вне гимназии!

Вот эта современная свобода - распущенность - и является характерной чертой этого женского учебного заведения. Но не в этом дело. Гимназистки говорят лучше по-сербски, чем по-русски. Культура их нерусская, и проходят они программу нерусскую. Это настоящие сербские барышни. Даже в манерах и во внешнем облике у них нет ничего русского. Они уже ассимилировались, и только там, где есть разумные родители в семье, там еще сказываются родовые черты русского воспитания. И в этом молодежь не виновата. Это сделала сама жизнь.