Записки тюремного инспектора - [345]

Во всем чувствовалась духовная культура, умственная работа и внешний лоск. Повсюду придают уют горящие лампадки перед иконами. Традиционные русские торжества, как то встреча Нового года, елка, Розговень после заутрени, годовой акт, юбилеи, танцевальные вечера и балы, устраивались в этих заведениях с чисто русской пышностью, и здесь учащаяся молодежь училась, как надо себя держать, и привыкала к светским отношениям в обществе.

Жизнь в этих закрытых учебных заведениях шла независимо от перестраивающегося в Европе общественного порядка. Институты и кадетские корпуса хранили русскую культуру, не воспринимая внешнюю сторону новых общественных отношений. Современные танцы в этих закрытых заведениях не танцевались. Накрашенных и напудренных в институте не было. Форменные русские платья, а в кадетских корпусах русская военная форма, накладывали как бы печать на питомцев этих школ и охраняли их от иноземного влияния. Жизнь этой юной молодежи формировалась в школе и дортуарах среди сверстников, вдали от улицы.

Очень многие воспитанницы институтов и кадеты прожили все время своего пребывания в школе безвыездно, так как им некуда было ехать на каникулах. Каким же влияниям, кроме своей школы, могли подпасть такие воспитанники и воспитанницы? Естественно, что они выходили из своих учебных заведений с чисто русской душой, плохо даже ориентируясь в новой обстановке незнакомой им жизни. Это ставилось даже, и совершенно справедливо, в вину этим заведениям.

Культурная ценность наших вывезенных из России средних учебных заведений не подлежит сомнению. Этот мотив был даже выставлен сербскими и мадьярскими общественными деятелями, когда они возбуждали ходатайство перед министерством об оставлении Харьковского института в Новом Бечее. И мы в этом неоднократно убеждались сами. Существование в Новом Бечее русского среднего учебного заведения имело громадное влияние на весь край. Как культурный центр, возле которого сосредотачивались разные русские специалисты и вообще люди с высшим образованием, Новый Бечей привлекал к себе внимание общества и несомненно являлся центром местного просвещения. Мы теперь видим, во что обратился после закрытия института опустелый Бечей.

Как же можно было при таких условиях закрывать такие учебные заведения и этим способствовать разрушению русской культуры в эмиграции? Мы утверждаем, что с закрытием последнего института и кадетского корпуса русская жизнь в Югославии примет иные формы, ведущие к уничтожению всего русского. Одна Церковь не сможет сохранить традиций, обычаев и нравов русской жизни, а Дом культуры, построенный в Белграде, будет лишь музеем, куда будет сдано все прошлое России.

И мы вновь утверждаем, что наше русское просвещение здесь поддерживалось только Церковью и вывезенными из России русскими учебными заведениями - женскими институтами и кадетскими и корпусами. И вот злые языки говорят, что потому-то и закрыли институты и кадетские корпуса, что они хранили в себе заветы царской России.

* * *

1 января. 1934 год

Русская катастрофа еще продолжается. Там - в советской России - в полном разгаре социалистический опыт над русским народом при поддержке всех европейских держав, а в последнее время и Америки. Удивительнее всего то, что большинство иностранцев, побывавших в С.С.С.Р., в восторге от достижений советской власти и все как один отрицают наличие голода в советской России. Вся иностранная печать и даже сербские газеты восхваляют большевистский режим в советской России и настаивают на установлении дружеских отношений с большевиками. В балканских странах во главе этого движения стоит чехословацкий министр Бенеш, известный своими симпатиями к большевикам.

Русская эмиграция осталась в одиночестве и готова встретить еще один удар в спину. Уже не раз поднимался вопрос о репатриации русских беженцев, но здесь, в Югославии, при благороднейшем короле Александре этот вопрос, кажется, не так легко провести в жизнь. Но все-таки приходится встречать очень много людей, которые верят в это и не доверяют иностранному гостеприимству. Вот почему в последнее время взоры русских людей обращаются на Дальний Восток.

Там идет совершенно другой процесс. Большевизм неприемлем для желтых рас. Против большевизма там идет борьба. Туда стремится подневольный русский народ, не приявший большевизм, и, прорывая большевистский фронт на границе нового антибольшевистского государства Манчжу-Го, бежит под защиту благородных японцев. Недавно оттуда, из Манчжу-Го, приехал в Европу (он был и у нас в Н. Бечее) епископ Нестор с особой миссией - ознакомить русскую эмиграцию в Европе с положением на Дальнем Востоке. Ничего определенного как будто и не сказал он, но все поняли, куда нам надо смотреть и куда повернуться спиной.

Страна восходящего солнца с ее свежей и бодрой культурой, конечно, нам ближе и понятнее навеянной нам меркантильной культуры Западной Европы, признавшей большевизм. Отсюда надо уходить навстречу свежим веяниям. Путь нам указан. Но идти придется с боем. Эта наша точка зрения проводилась с самого начала. Мы писали всегда, иносказательно конечно, что держим наши чемоданы наготове. Временный отдых в виде, например, моей службы в институте или положения моего брата как профессора Белградского университета никогда не считался нами пристанищем в нашей эмигрантской жизни.