Записки археографа - [154]

Л. И. Брежнев стал своего рода символом победившей номенклатуры. Её лозунгом стал призыв «заботы о кадрах», означавший практическую несменяемость людей на высших звеньях номенклатурной лестницы.

В 1960-е – 1970-е годы в номенклатуру пришло её третье поколение. Это в большинстве своём люди с хорошим образованием, включавшим, как правило, базовое высшее в одном из институтов или университетов и второе специализированное – в одном из высших учебных заведений КПСС. Деятельность третьего поколения номенклатуры происходила в качественно иных социально-экономических условиях.

Экономика страны с начала 70-х гг. оказалась в зависимости от всё возраставшего потока нефтяных денег, что, в свою очередь, создавало иллюзию благополучия и стабильности. Росла зависимость внутреннего потребительского рынка от экспортных поставок. Для наиболее дальновидной части чиновничества была ясна опасность экспортной зависимости. Уже к концу 1970-х гг. кризисные явления в экономике стали очевидны. Принято указывать на то, что к 70-м гг. руководство СССР пропустило начавшуюся информационную революцию, те технологические вызовы, которые свидетельствовали о переходе к постиндустриальному обществу. Это верно. Но были и более ясные, очевидные для всех граждан страны признаки кризиса социалистической экономической системы.

Дефицит был родовым признаком плановой экономической системы с её социалистической собственностью, которой управляла номенклатура[1009]. Плановая экономика с её декларативным отказом от рыночных отношений и установкой на распределение, неэффективной колхозно-совхозной системой и ясно выраженным приоритетом производства продукции оборонного назначения порождала недовольство населения страны. Причины и поводы для недовольства были абсолютно конкретны и понятны. Это не могло не беспокоить и власть, ту же номенклатуру. Свердловский обком КПСС сообщал в ЦК и Совмин СССР в 1977 г.: «торговля мясом в области не производится. В продаже имеются колбасные изделия, ассортимент которых ограничен. В отдельных промышленных городах торговля ими производится с перебоями. …Торговля молоком и маслом во многих городах области производится с перебоями, их не хватает на полный день. Практически отсутствует творог, крайне недостаточно молочно-кислых продуктов. Вместе с тем, выделенные фонды на 1978 год ниже фактического расхода 1977 года…» [1010] В письме первого секретаря

Свердловского обкома КПСС Б. Н. Ельцина на имя председателя Совета Министров М. С. Соломенцева от 14 ноября 1978 г. сообщалось, что «за последние два года реализация кожаной обуви в области сократилась на 3,9%. Сократилась также реализация одежды и белья, бельевого трикотажа, чулочно-носочных изделий, мыла хозяйственного, легковых автомобилей, кондитерских изделий, рыбы… От населения области поступают справедливые нарекания на отсутствие в продаже предметов женского туалета, постельного и детского белья из хлопчатобумажной ткани и ряда других изделий массового спроса»[1011].

Подобная ситуация была характерна для всей страны.

Незаконнорождённым ребенком дефицита и «общенародной собственности» стало развитие теневой экономики в её различных формах. Скажем, перепродажа дефицита, поступавшего в магазины, не через прилавок, а на рынках; скупки товаров у моряков загранплавания, у иностранцев, посещавших СССР, с последующей реализации по ценам, которые были намного выше тех, которые были в государственной торговле. Уточню – цены-то были, товаров в продаже не было!

Складывалась целая нелегальная система, когда за границу уходили советский алкоголь, механические часы, фотоаппараты, а взамен везли завозился отсутствующий в стране ширпотреб – от пластиковых пакетов с фирменными эмблемами до видеомагнитофонов. Высшей ступенью этой теневой экономики были так называемые «цеховики» – организаторы производства дефицитных товаров. По сути, они обеспечивали потребность части населения в модной одежде, обуви, предметах ширпотреба, запчастей для автомобилей[1012].

«Цеховики» – это люди, которые смогли найти сырьё, организовать производство, раздобыть оборудование, наладить сбыт произведённой продукции, что требовало незаурядных организаторских качеств. Соответственно и оценивалась их деятельность со стороны власти. «Цеховиков» судили, как правило, по статье 93,1 Уголовного кодекса РСФСР – «Хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах», – предусматривавшей лишение свободы на срок от 8 до 15 лет с конфискацией имущества. А в случае признания виновного особо опасным рецидивистом, что было связано с нарушением правил о валютных операциях (ст. 88), хищением государственного или общественного имущества в крупных размерах (статьи 89, ч. 3; 90, ч. 3; 92, ч. 3; 93, ч. 3) или в особо крупных размерах (ст. 93.1), – то и к смертной казни[1013].

Однако вопреки жестоким репрессиям теневая экономика продолжала существовать, притягивая к себе внимание не только правоохранительных органов, но и преступный мир, который мог практически безнаказанно грабить «цеховиков», боявшихся государственной власти едва ли не больше бандитов. Вокруг «цеховиков» складывалось непрочное сопровождение из государственных служащих разного ранга