Занимательная история. Выпуск 3 - [70]

Вопросы к учителю

«Дарили ему „Отче наш“ на итальянском языке» – пишет Боккаччо.

Тут несколько странностей:

• Данте Алигьери – итальянский «Пушкин», считается ваятелем национального литературного языка – умер в 1321 году. И получается, что достаточно оказалось и пятидесяти лет, что бы сконструированный им язык стал достоянием не только образованных людей того времени, но и монахов даже, которые успели и церковные тексты на новый язык перевести с латыни?

• Католической церковью было разрешено проведение служб только на трёх языках: на латинском, греческом и на иврите, по крайней мере, в XIV в. Но, получается, что это правило было обязательным не для всех? Коль церковный текст был на итальянском, на языке Данте.

• Так как книгопечатание ещё изобретено не было, то тот текст молитвы был, очевидно, рукописным (Иоганн Гуттенберг родился много позже, в 1400 г.) и, разумеется, исполненным не на бумаге, которую также ещё не изобрели. Следовательно, текст «Отче наш» был на пергаменте. Сложим стоимость ручного труда переводчиков с латыни на итальянский, переписчиков, весьма немаленькую стоимость пергамента, добавим плановую прибыль… получается носитель текста молитвы представлял собой почти «состояние» по тем временам! С трудом верится, чтобы попы разбрасывали состояния каждому встречному! И пусть даже писчим материалом был не пергамент, а бомбицин из Персии – стоимость подарка мало изменится, так как «за морем телушка – полушка, да рубль перевоз!».

Итоговые вопросы. В каком веке Боккаччо жил реально? Кто и когда впервые перевёл Библию на итальянский язык? Как одаренные монахами люди смогли прочитать «святой текст», если даже во время создания в 1861 г. единого итальянского государства не умели писать и читать 74,7 % населения?

* * *

Тверская летопись, 1382

(властитель – поп)

В 6890 году от СМ великий князь Михаил позолотил купола церкви св. Спаса в Твери. Той же осенью, перед Филиповым заговением пришёл из Царьграда митрополит Пимин. Однако князь его не принял, белый клобук с его головы велел снять, поповскую дружину разогнал, а самого попа сослал в Галич, где тот на Чухомле и отсидел год, после чего был перевезён в Тверь.

Разрядная книга, 1493

(Представитель одного клана бояр – Представитель другого клана бояр) Истерика боярина при получении должности не по рангу (местничество).

И Юрьи Захарьич писал к великому князю (1500 г.), что ему в сторожевом полку быти немочно: «То мне стеречи князя Данила». И князь великий (Иван III – А. Г.) к нему приказал со князем Костянтином Ушатым: «Гараздо ли ты так чинишь, говоришь: в сторожевом полку быти тебе непригоже, стеречь княж Данилова полку? Ино тебе стеречь не князя Данила, стеречи тебе меня и моего дела. А каковы воеводы в большом полку, таковы чинят и в сторожевом полку; ино не сором тебе быть в сторожевом полку».

Пётр Петрей, 1601–1605…1613

(Жена – Муж)

Жёнам не дозволяют мужья и обедать с собой: сами обедают или одни, или с гостями, а жёны их особенно в своих покоях, с горничными, и никто из мужчин не может входить туда, кроме мальчиков, назначенных для их прислуги.

Когда муж отобедает с гостями, жена его иногда входит и показывается гостям со своими дочерьми и служанками, в лучших платьях и уборах, здоровается с ними, подносит им из своих рук чарку водки, мёду и пива; то же делают и её дочери и комнатные девушки, а потом опять уходят в свои покои…

(Зажиточный – Зажиточный, но в разном звании)

Зажиточные и богатые люди всегда ездят верхом, куда им приведётся, в Кремль ли, на торг, в церковь или в гости, для посещения друг друга, и считают большим стыдом и бесчестьем ходит пешком. Но когда человек низшего звания посещает такого, который выше и знатнее его, он привязывает свою лошадь к воротам с улицы и приходит на двор пешком и исправляет своё дело. Если же посещает равного с ним звания и состояния, то подъезжает к крыльцу на дворе, слезает с лошади, идёт в покои и говорит своё приветствие, как сказали мы выше, а потом излагает своё дело.

Николаас Витсен, 1665

(лейб-чиновник одной страны – лейб-чиновник другой)

В эти же дни (13 февраля), повидав пьянство и пьяниц, их невыразимые излишества, я решил пойти к главному персидскому купцу познакомиться с ним; он приехал сюда со свитой одновременно с нами. Здесь я увидел давно известную вежливость этих людей, их остроумие, великолепие, а также отведал их деликатесы…

(дипломат – туземец)

Когда встреча была в разгаре, вошёл один из русских скотов, его пристав, справиться о здоровье. Увидев нас, эта свинья сделал кислую мину и гневно спросил, кто мы такие и что мы здесь делаем. Ловкий перс наговорил ему, что мы наёмные офицеры на службе царя и из любопытства пришли сюда. Пристав ушёл, но сразу же вернулся и спросил, не из посольства ли мы. Ему снова дали тот же ответ, а этот глупец не мог сам определить по нашей одежде, кто перед ним и что мы за птицы, так как во всей Москве такого никто не носит.

Герцог Лирийский (Дюк Лирийский), 1727-1730

(царь – его бабка)

Таким образом, Пётр II приехал к ней (Лопухиной, первой жене Петра I – А.Г.), но она что-то ему не понравилась, и потому он не имел к ней доверенности, хотя она и ласкалась этою надеждою по причине большого её желания властвовать.