Замурованное поколение - [74]
Крепко сжимает мою руку повыше локтя.
— Они узнали…
— Да, все.
— Ты им рассказал?
— Нет, нашли фотографии, записки… Я знал, что рано или поздно…
Она отпускает мою руку.
— Подожди…
Встает, и сквозь дым от сигареты я вижу, как она подходит к Мончи, наклоняется к ней. Хозяйка слушает, кивает, что-то отвечает, и Рената выпрямляется. Вернувшись, говорит:
— Мы уходим.
— Куда?
— Ко мне.
Отодвигаю рюмку.
— Ты думаешь, я могу жить у тебя?
Она лишь говорит:
— Я сейчас.
Исчезает за дверью, а я медленно встаю и беру пиджак. Спускаюсь по ступенькам к стойке. Один из парней держит руку на бедре девушки.
— Нина… виски.
Тут я вспоминаю, что у меня нет денег. Поправляюсь:
— Нет, коньяк.
— Так что же?
— Коньяк.
Она подходит с бутылкой и рюмкой.
— Сильный дождь?
— Нет.
— Ты же промок.
Затягиваюсь сигаретой, выпускаю дым понемногу. Она улыбается:
— Я вижу, сегодня мы не в духе, а?
Не отвечаю. Курю, беру рюмку. Но теперь мне действительно хочется пить.
— Дай мне стакан воды.
— Воды?
— Воды!
Остальные оборачиваются, смотрят на меня; она пожимает плечами. Я отпиваю коньяк.
Открывается дверь, и кто-то входит.
— Ну и погода!
Нина приносит воды.
— Держи, птенчик.
Бросаю окурок; жадно пью. Потом допиваю коньяк. Рената трогает меня за локоть.
— Я готова.
И повернувшись к подруге:
— Нина, я ухожу.
Та подходит получить и говорит:
— Он у тебя сегодня не в настроении, да?
Рената пробует улыбнуться.
— Такой уж день…
— А вот мне нравится дождь.
— Дело вкуса.
Оборачивается ко мне:
— Идем?
Иду за ней к двери; выходим на улицу под мелкий моросящий дождь.
— Придется бежать…
Но я останавливаюсь.
— Почему ты хочешь, чтобы мы пошли к тебе?
— Здесь мы не сможем поговорить.
— А мне нечего рассказывать… — Я стою на своем: — Не могу я жить у тебя.
— Почему? Куда ты пойдешь?
— Не знаю. Потому что ты уже не моя Рената.
— Твоя, Алехо.
Она смотрит на меня, и я встречаю ее взгляд. На лбу у нее капельки дождя.
— Ты и сам это знаешь. Потому и пришел.
Просунув руку мне под локоть, стискивает мои пальцы.
— Идем, не то промокнем…
Жмемся к стене сада у особняка, идем, укрываясь под балконами, сворачиваем.
— Какие у тебя горячие руки… — говорит она. — Наверно, температура.
— Нет.
— Ты здорово промок. Что ты делал? Шел сюда пешком от дома?
— Я прогулялся.
— Прогулялся! Но, Алехо… Почему ты так поступаешь?
— А я как Нина. Мне тоже нравится дождь.
— Я напою тебя горячим кофе… Ты просто ребенок.
Я останавливаюсь, беру ее за плечи и прижимаю к стене дома.
— Рена…
Наклоняюсь, ищу ее губы. Она молча дает себя поцеловать, но, когда я отрываюсь от нее, глаза у нее полны слез. У меня тоже. И, видя, что она не двигается, я жестко говорю:
— Чего ты ждешь?
— Ничего.
Она берет меня под руку, и мы идем по улице. Машина слепит нас фарами, в их лучах видны тонкие разорванные нити дождя. Вода струится по нашим лицам, затекает за открытый ворот. И она говорит:
— Алехо, ты останешься?
— Нет. Скорее всего, нет.
— Останься. Я тебя прошу.
— Этого мало.
— Если любишь, достаточно.
— А может, я тебя уже и не люблю.
Но тут же обнимаю ее за плечи; чувствую, что она тоже промокла.
— Люблю… Не обращай на меня внимания, Рената. Мне сейчас хочется сделать тебе больно.
— Алехо…
— Пожалуй, лучше бы мне не заходить к тебе… Мы будем страдать, Рената, будем страдать…
Ее голос нежный, влажный, как эта пронизывающая нас ночь.
— Я знаю. И не хочу, чтобы ты страдал один.
Легонько трогаю ее лицо и сразу опускаю руки. Теперь она обнимает меня.
— Идем, Алехо…
Но мы уже пришли. В стеклах двери отражаются ядовито-зеленые растения. Рассеянно и немного зачарованно трогаю листья, пока Рената достает ключ.
Запираем за собой дверь и в темноте идем к лифту. В кабине она прижимается ко мне, и мы обнимаем друг друга мокрыми руками. Она поднимает голову, и я второй раз целую ее, но тут же отрываюсь от ее губ и роняю голову ей на грудь. Она молчит.
В квартире все идет по-другому. Мы входим в спальню, и она сразу же снимает вязаный жакет, идет к шкафу:
— Снимай все это…
Но я ничего не снимаю, сажусь на край постели, кладу руки на колени и разглядываю свои грязные ногти. Она приносит мне пижаму.
— Держи…
Видя, что я не двигаюсь, склоняется надо мной, потом опускается на ковер, обхватывает мои ноги в мокрых брюках. Она всегда так делала.
— Алехо…
Я говорю:
— Правда, я болен, Рена?
— Почему ты так думаешь? Что у тебя болит?
Я показываю пальцем на голову. Она дрожит.
— Это отец тебе сказал?
— Нет, не знаю… Я сам… Может, прав Серра: давление растет, растет, и в конце концов неизбежно… Но я не чувствую себя больным, даже когда раскаиваюсь в своих поступках. Раскаиваюсь, даже если не считаю себя виноватым, потому что я сам себе противен, и с каждым днем все больше…
Она тормошит меня.
— Алехо, Алехо! Что ты говоришь?.. Это потому, что у тебя неприятности.
— Нет, никаких неприятностей не было. Я чувствую себя как будто… освобожденным. Но тем хуже. Не понимаешь? Мне бы надо радоваться этому. Я порвал со всем, решительно со всем! У меня ничего не осталось, как я и хотел.
— Осталась я, Алехо! Я!
— Теперь я и в этом не уверен. Думаю, что нет. А может, так и лучше.
— Нет… Ты сам не понимаешь, что ты говоришь!
Она жмется ко мне, мокрая от дождя, но теплая.
Антология знакомит читателя с творчеством нескольких поколений писателей Каталонии — исторической области Испании, обладающей богатейшими культурными традициями. Среди авторов сборника старейшие писатели (Л. Вильялонга, С. Эсприу, П. Калдерс) и молодые литераторы, в рассказах которых отражен сегодняшний день Каталонии.Составитель Хуан Рамон Масоливер.
Однажды Борис Павлович Бeлкин, 42-лeтний прeподаватeль философского факультета, возвращается в Санкт-Пeтeрбург из очередной выматывающей поездки за границу. И сразу после приземления самолета получает странный тeлeфонный звонок. Звонок этот нe только окунет Белкина в чужое прошлое, но сделает его на время детективом, от которого вечно ускользает разгадка. Тонкая, философская и метафоричная проза о врeмeни, памяти, любви и о том, как все это замысловато пeрeплeтаeтся, нe оставляя никаких следов, кроме днeвниковых записей, которые никто нe можeт прочесть.
Выйдя на улицу, чтобы немного прийти в себя после бурного выпускного вечера, шестнадцатилетняя Мария Вестон исчезает навсегда. Девушку считают погибшей, однако спустя двадцать пять лет одноклассники начинают получать от нее письма с угрозами. Неужели она жива и долгие годы скрывалась, но зачем? Больше остальных напугана успешная предпринимательница Луиза Уильямс, которая уверена, что страшная судьба Марии целиком и полностью лежит на ее совести. Роман Лоры Маршалл — это будоражащее кровь погружение в бездну страхов, сомнений, амбиций и не изжитых комплексов.
Кен Фоллетт — один из самых знаменитых писателей Великобритании, мастер детективного, остросюжетного и исторического романа. Лауреат премии Эдгара По. Его романы переведены на все ведущие языки мира и изданы в 27 странах. Содержание: Скандал с Модильяни Бумажные деньги Трое Ключ к Ребекке Человек из Санкт-Петербурга На крыльях орла В логове львов Ночь над водой.
В самой середине 90-тых годов прошлого века жизнь приобрела странные очертания, произошел транзит эпох, а обитатели осваивали изменения с разной степенью успешности. Катя Малышева устраивалась в транзитной стадии тремя разными способами. Во-первых, продолжала служить в издательстве «Факел», хотя ни работы, ни денег там почти не наблюдалось. Во-вторых редактировала не совсем художественную беллетристику в частных конторах, там и то и другое бытовало необходимом для жизни количестве. А в третьих, Катя стала компаньоном старому другу Валентину в агентстве «Аргус».
Наталия Новохатская Предлагает серию развернутых описаний, сначала советской (немного), затем дальнейшей российской жизни за последние 20 с лишком лет, с заметным уклоном в криминально-приключенческую сторону. Главная героиня, она же основной рассказчик — детектив-самоучка, некая Катя Малышева. Серия предназначена для более или менее просвещенной аудитории со здоровой психикой и почти не содержит описаний кровавых убийств или прочих резких отклонений от здорового образа жизни. В читателе предполагается чувство юмора, хотя бы в малой степени, допускающей, что можно смеяться над собой.
