Замурованное поколение - [72]
Мать за спиной у меня, кажется, плачет громче и время от времени произносит мое имя, словно заклятье, которое должно бы печатью молчания лечь на меня, чтобы я наконец замолчал. Но я уже не ребенок!
Он говорит:
— Вы разрушаете самих себя! Такова судьба всех неприспособленных!
— А почему мы такие? Ты когда-нибудь спрашивал себя об этом?
Но он меня не слушает, продолжает свое:
— Смотри, во что ты превратил свою жизнь! Ты словно вернулся в джунгли, где царствует дикий инстинкт. Но мы — люди цивилизованные…
— Вы просто тюремщики. «Направо, налево, спи, ешь, если хочешь, заводи шашни, но не думай, ничего не затевай, откажись от части самого себя, от самой лучшей!..» Разве могли мы когда-нибудь начать свободную дискуссию, могли высказаться откровенно, ничего при этом не опасаясь?
— Да в любое время, стоило вам захотеть!
— Хоть один пример!
Он прячется за общие фразы:
— Разве хоть раз мы отказали тебе в праве высказать, что ты думаешь, чего ты хочешь, рассказать нам о беспокоящих тебя проблемах?
— Так ведь для вас проблем не существует! Что ты советовал мне не так давно? «Думай, что хочешь, но держи это при себе…»
— Никогда я тебе ничего подобного не говорил!
— Ну как же, на днях, когда я уходил! Ты это называешь правом на свободное волеизъявление, на самовыражение? Но я-то им пользуюсь без чьего бы то ни было разрешения. Это право нельзя предоставлять нам или не предоставлять, хотя ты думаешь иначе. Вам очень удобно брать в скобки все, что вам не нравится… А так как в нас вам ничего не нравится, вы нас и оставляете по ту сторону стены.
— Говори за себя! От кого ты сейчас выступаешь?
— От многих! Нас гораздо больше, чем ты думаешь.
— Никого ты не представляешь. Ты живешь по ту сторону стены потому, что так тебе нравится, потому, что кто-то отравил твои представления о жизни, а не потому, что общество тебя игнорирует. Все честные претензии, открыто выраженные, принимаются, и есть каналы, по которым они могут быть предъявлены… Но ты диктуешь свой закон, закон насилия.
— А ты знаешь какой-нибудь другой в данный момент?
— Почему ты не спросишь об этом тысячи и миллионы людей, которые живут всем довольные, которые выполняют свой долг…
— И даже соглашаются, чтобы им указывали, как им развлечься в воскресенье!
— …и знают, что такое ответственность? Они живут в том же мире, что и ты… Мы все живем в одном мире.
— В мире, огороженном стеной, а некоторые, такие, как я, находятся снаружи, потому что несогласны…
— Ты сам и обрекаешь себя на изгнание! Как ты думаешь изменить порядок вещей? Потасовками и стычками на улицах? Есть незыблемые ценности, порядок, и тот, кто хочет бороться с несправедливостью, с ошибками, должен делать это в рамках существующего порядка, признавая его…
— Но кто такой ты или еще кто-нибудь из вас, чтобы устанавливать подобные запреты? Если я их не признаю, зачем мне ваш порядок?
Он глубоко и устало вздыхает, но глаза его поблескивают за стеклами очков.
— Без норм общежития не было бы общества… Был бы хаос.
— А сейчас у нас что?
Я пристально смотрю на фотографию, он безусловно мертв; снова поднимаю взгляд.
— Разве не хаотично общество, которое ведет двойную бухгалтерию и все запутывает настолько, что никто уже не знает, кто есть кто? Когда дела опровергают слова… Или когда искажается значение слов — и всеобщая нищета именуется благосостоянием, а благомыслящими и достойными гражданами — те, кто живет чужим потом; когда свободой называется обязанность молчать, а прогрессом — процесс окаменения…
Он снова ударяет кулаком по столу, сминая бумаги и фотографии.
— Да ты-то что знаешь? Ты — невежда, сопляк, выучись сначала… Хватит! Все это от заносчивости! От заносчивости и неуважения… Пока что не тебе надо думать!
— А кому же? Что я буду за человек, если позволю другим думать за себя? Нет! Я хочу думать сам, и вся беда в том, что вы всеми силами стараетесь мне помешать… Вот на что я жалуюсь, ты все еще не понял этого?
— Так ты готовься к этому! Прежде чем стать учителем, необходимо побыть учеником. Разве кто-нибудь отказывал тебе в праве подготовиться? Ну, скажи!.. Но ведь ты даже не ходишь на занятия в университет.
— А я не хочу, чтобы меня учили, что я должен думать, мне нужно научиться самому думать. А они этого не делают! Никто и никогда не учил меня, как отличать правду от лжи; они только и знают: «Это — хорошо, а это — плохо!» И так день за днем, с малолетства, в школе, дома… Попугай обучил вас тому, что есть добро и что — зло, и думать тут больше нечего, надо лишь повторять эти слова, пока мы все не превратимся в идиотов. Делается все для того, чтобы мы не научились мыслить. От нас даже утаивают сведения, которые могли бы пробудить нашу мысль!.. Вы, наверное, боитесь нас? Думаете жить вечно, а мы так и останемся детьми, которых надо водить за ручку? Так нет же!
— На что ты жалуешься? Ты получил образование, которому многие позавидовали бы, на тебя никто ничего не жалел…
— Денег не жалели. Но дело не в деньгах. Кто хоть когда-нибудь поинтересовался, какие у меня учителя: способные, честные, доброжелательные? Ты — никогда! Позволил набивать мне голову понятиями, которые действительность тут же опровергала; ты позволил меня обманывать и называешь это хорошим образованием! Они не сформировали у меня правильного мышления, наоборот: они его деформировали, потому что были слишком тенденциозны, и у них даже не хватало честности, чтобы сомневаться…
Антология знакомит читателя с творчеством нескольких поколений писателей Каталонии — исторической области Испании, обладающей богатейшими культурными традициями. Среди авторов сборника старейшие писатели (Л. Вильялонга, С. Эсприу, П. Калдерс) и молодые литераторы, в рассказах которых отражен сегодняшний день Каталонии.Составитель Хуан Рамон Масоливер.
Профессор археологии Парусников обнаруживает в Израиле захоронение Лилит – первой женщины, созданной Творцом вместе с Адамом еще до появления Евы. Согласно легенде, Лилит пыталась подчинить мир с помощью женских чар и за это была уничтожена. У еще не вскрытого учеными саркофага Лилит случайно оказывается Арина, бежавшая в Израиль от невзгод, которые обрушились на нее в Москве. Что произойдет с женщиной, которой достанется энергия Лилит? Не возникнет ли у нее желания подчинить мир своим прихотям? А если возникнет, то кто сможет остановить ее?
Эрна, молодая девушка, недавно попавшая в аварию, приходит в себя в больнице, рядом с незнакомым человеком, утверждающим, что он ее муж. Девушка не помнит, как оказалась в другом городе и когда успела выйти замуж. Что она делала последние два года? Муж пытается ей помочь вспомнить, однако о многом не рассказывает. А когда на пороге дома появляется полиция, Эрна узнает, что была последней, с кем разговаривала пропавшая без вести девушка, которая исчезла как раз в вечер аварии. Эрна должна восстановить события и понять, что ее связывает с пропавшей, о чем недоговаривает муж и какая истинная причина потери памяти. Перенесись в суровый Берлин и погрузись в мрачную историю Эрны Кайсер.
Журналистка Ия одержима своей работой. Она трудится в лучшем издании города и пишет разгромные статьи под псевдонимом Великан. Девушка настолько поглощена своим делом, что иногда даже слышит и видит дотошного старца Великана внутри себя. Нормально ли слышать голоса? Ие некогда думать об этом, ведь у неё столько дел: есть своя колонка в журнале, любящий парень, сложные отношения с родителями, строгий главный редактор и новая «великанская» статья каждый месяц. Так могло бы продолжаться бесконечно, если бы не человек, который каждую минуту наблюдает за Ией, знает её привычки и слабости, одновременно завидует, ненавидит и страстно желает девушку.
Первый день на работе всегда полон волнений. Амбициозный следователь Ольга Градова приступает к новому делу. И надо же такому случиться, что жертва — ее знакомый. Коллеги девушки считают, парень покончил с собой под воздействием наркотиков. Но она уверена: речь идет об убийстве. Окунувшись с головой в расследование, Ольга выходит на след бандитов. Но вопросов больше, чем ответов. Подозреваемых несколько, и у каждого есть мотив. Кто-то хочет получить выгоду от торговли наркотиками, кто-то — отомстить за давнее убийство криминального авторитета.
Как поведет себя человек в нестандартной ситуации? Простой вопрос, но ответа на него нет. Мысли и действия людей непредсказуемы, просчитать их до совершения преступления невозможно. Если не получается предотвратить, то необходимо вникнуть в уже совершенное преступление и по возможности помочь человеку в экстремальной ситуации. За сорок пять лет юридической практики у автора в памяти накопилось много историй, которыми он решил поделиться. Для широкого круга читателей.
Однажды Борис Павлович Бeлкин, 42-лeтний прeподаватeль философского факультета, возвращается в Санкт-Пeтeрбург из очередной выматывающей поездки за границу. И сразу после приземления самолета получает странный тeлeфонный звонок. Звонок этот нe только окунет Белкина в чужое прошлое, но сделает его на время детективом, от которого вечно ускользает разгадка. Тонкая, философская и метафоричная проза о врeмeни, памяти, любви и о том, как все это замысловато пeрeплeтаeтся, нe оставляя никаких следов, кроме днeвниковых записей, которые никто нe можeт прочесть.