Замок мечты. Лето моей надежды - [63]

Керри рассказывал о своей работе в Донегале. В этом чужом далеком городе он страдал от одиночества и часто ездил за границу, в Дерри. Было интересно оказаться в другой стране, где развеваются чужие флаги. Он объяснил Рейчел, что большинство населения Дерри составляют такие же ирландцы, которые чувствуют себя в республике куда уютнее, чем в королевстве. Там он познакомился с местными парнями и быстро нашел с ними общий язык. Конечно, парни грубоватые; вряд ли в Фернскорте встретили бы таких с распростертыми объятиями, саркастически сказал он. Но зато живые - в отличие от большинства его здешних знакомых, проживающих как на севере, так и на юге. Рейчел поняла это так, что они играли с Керри в карты и показывали ему злачные места города.

Постепенно у Рейчел развязался язык. Она рассказала Керри много лишнего о проблемах со своевременной доставкой товаров и о своих попытках оградить Патрика от неприятностей. Отчасти потому, что у него было чересчур много дел, чтобы выслушивать, почему ткачи из Коннемары не смогли вовремя выполнить заказ, сделанный несколько месяцев назад. А отчасти потому, что Патрик воспринимал ворчание и самую невинную критику как осуждение его решения вернуться в Ирландию и построить замок своей мечты.

Они говорили о том, как трудно иметь дело с великим Патриком О'Нилом, и дружно вздыхали. Взаимный обмен уколами, гнев Керри и его требование не упоминать имя матери были забыты.

Рейчел рассказала, как сбежавшую черепаху Райанов по имени Морис обнаружили в курятнике; похоже, тот прожил там несколько месяцев и был этим очень доволен. А Керри сообщил, что Джимбо Дойл действительно стал известным исполнителем ирландских народных песен.

Он выступал с концертами даже в Донегале, который постепенно превращался в ирландский Лас-Вегас.

Солнце садилось за большой дом и деревья. Река начинала напоминать не живой поток, а извилистую темную ленту.

Откуда-то - наверное, со стороны моста - доносились жалобные и заунывные звуки скрипки. Но Рейчел и Керри казался жалобным и заунывным сам ирландский воздух. Мальчик положил ладонь на ее руку. На глаза Рейчел снова навернулись слезы, но теперь она их не скрывала.

- Я могла бы приспособиться. Могла бы остаться жить здесь, - плакала она.

- И все же вы решили вернуться? - Его голос был сладким как мед.

- Да. Как раз сегодня. Он думает, что не нуждается во мне, что сможет справиться сам… - Рейчел громко всхлипнула.

- Я знаю. Знаю.

- Ничего ты не знаешь.

- Еще как знаю. Во мне он тоже не нуждается. И никогда не нуждался.

Рейчел уставилась на мальчика во все глаза. Сегодня он был совсем другим. Ранимым. И чувствующим чужую боль.

- Наверное, ему трудно найти с тобой общий язык… - начала она, как обычно, пытаясь помирить их.

- Я - его единственный сын, его плоть и кровь. Что же здесь трудного?

- Он любит тебя… Я знаю.

- А я знаю, что вас он любит тоже. Признаюсь честно, это мне не нравилось, но теперь…

Казалось, он говорил искренне. Рейчел была слегка сбита с толку, но понимала, что Керри с ней откровенен. Ей захотелось подбодрить мальчика и сказать, что отец им дорожит.

А сейчас Керри признал, что она, Рейчел, тоже является частью жизни Патрика… Все, пора перестать пить. Похоже, она хватила лишнего.

Рейчел положила руку на колено Керри. Он поднял ее и стал восхищаться кольцами.

- Очень красивые, - мягко сказал он. - Вы сами их выбирали, или это подарок?

В его словах не было горечи. Обычный вопрос. Она отняла руку и полюбовалась топазом и изумрудом.

- Топаз много лет назад подарил мне твой отец. Изумруд я купила сама. Еще у меня есть кольцо с гранатом, но я не ношу все три одновременно.

Керри снова взял руку Рейчел и повернул ее, наслаждаясь игрой света в камнях.

- Топаз означает верность, - сонно сказала она. - Я хорошо это помню.

- Это ваш камень по гороскопу? - заинтересовался он.

- Нет, я - Близнецы. По гороскопу это изумруд. - Она повернула руку и показала Керри зеленый камень. - Я купила его отчасти поэтому, а отчасти потому, что он означает удачу в любви. Но, кажется, мне не повезло.

Керри молча потрогал булавку для галстука, с которой в последнее время не расставался. Даже тогда, когда был без галстука. В этих случаях булавка была приколота к лацкану его пиджака.

- О боже, это ведь тоже топаз! - впервые поняла Рейчел.

- Да, топаз. - Его голос внезапно напрягся.

- Это подарок, или ты тоже купил его, как я свой изумруд? - хихикнула Рейчел.

- И то и другое. Я заплатил за то, чтобы кольцо переделали в булавку. Но это был подарок моей матери. Понимаете, отец тоже подарил ей топаз как символ верности. После смерти матери он его не хватился. Не знаю, понимает ли он, куда девался камень.

Внезапно у Рейчел заурчало в желудке.

- Кажется, меня тошнит, - сказала она и с трудом поднялась на ноги.

Когда на следующее утро Керри появился в магазине, Лоретто Куинн обслуживала Джека Койна. Керри был в одних носках, двигался бесшумно, и его одежда была сильно помята.

- Привет, Лоретто. Привет, Джек, как дела?

- Более-менее, - с опозданием ответил Джек, слегка напуганный тем, что сын О'Нила небрежно вошел с черного хода; это означало, что юноша спустился сверху.