Заметки о любви - [73]

К фильму Мэй добавляет короткое предложение – простой ответ на его простой вопрос: «Ты уже отблагодарил».

Хьюго

Хьюго все еще не спит – уж слишком много мыслей в его голове, чтобы спать, – когда приходит видео. Он с усмешкой читает ее сообщение, затем открывает файл, ожидая увидеть Айду, Людовика, Кэтрин и всех остальных, с кем они беседовали на прошлой неделе. Ожидая увидеть простую документалку, которую, как ему казалось, они все это время снимали.

Но фильм начинается с Мэй.

Он садится в кровати, чуть крепче сжимая в руке светящийся экран.

«Она сделала это!» – думает он, в изумлении качая головой.

Потом Хьюго слышит, как она говорит: «И вот пятьдесят лет спустя так же влюбилась и я».

Он ставит фильм на паузу, засомневавшись, не послышалось ли ему. Потом перематывает, чтобы снова посмотреть эту часть. «Однажды, – говорит она, и в ее глазах столько грусти, что ему хочется оказаться сейчас рядом с ней. (Но разве не этого он хотел и весь день?) Мэй смотрит прямо в камеру и говорит: – И вот пятьдесят лет спустя так же влюбилась и я».

Хьюго опускает телефон и широко раскрытыми глазами смотрит в темноту гостиничного номера, пытаясь осмыслить услышанное. Он ждет, когда же это произойдет: когда в груди появится то смутное чувство, которое возникло в первый раз, когда Маргарет произнесла похожие слова и при этом была похожа на животное, пытающееся спрятаться на самом видно месте.

Но ничего не случается.

К своему удивлению, Хьюго смеется. Не потому, что это смешно. И не потому, что абсурдно, хотя так оно и есть. Все это в высшей степени абсурдно. Они знакомы всего неделю. Но смеется Хьюго – как до него вдруг доходит, – потому что он счастлив.

И потому что он тоже ее любит.

Радость от этого наполняет каждый уголок его тела, как гелий – воздушный шарик, и ему кажется, что он вот-вот воспарит. Ошеломленный, Хьюго еще пару секунд сидит, застыв на месте, но потом вспоминает, что ему нужно досмотреть фильм до конца.

Он вышел совсем не таким, каким его представлял себе Хьюго, и все же каждый его миллиметр кажется правильным. Интервью не показаны целиком; они нарезаны на более мелкие фрагменты и составлены таким образом, что кажется, будто эти случайные люди – включая его самого – все вместе беседуют о том, что значит быть человеком в этом мире. И что значит любить.

Этот фильм гениален. Он трогает душу. Он смешной, необычный и вдохновляющий.

Он такой же, как сама Мэй.

Когда фильм заканчивается, на глаза Хьюго наворачиваются слезы. Он вытирает их, думая о том, что если бы он уже не купил билет на поезд, то точно купил бы сейчас.

А потом он просто сидит в темноте и пересматривает ее фильм.

Мэй

За иллюминатором самолета громоздятся облака, похожие на мыльную пену, а внизу расстилается сердце страны в зелено-золотистую клетку.

Но Мэй ничего не замечает; ее глаза закрыты, а мысли где-то далеко.

Она думает о бабуле и о том, как та была бы счастлива, что Мэй уехала в колледж. На этой неделе произошло столько всего, что об этом отъезде едва не позабыли.

Она думает о том, как снова прощалась с папами («Дубль два», – говорит па, обнимая ее), а потом и с Приянкой, которая сегодня рано утром, перед своим отъездом, заехала на их подъездную дорожку.

Она думает о сообщении, которое отправила Гаррету («Ладно, ладно – возможно, ты был прав»), и о том, каким вышел фильм, о гордости, которая охватила ее, когда она смотрела окончательный вариант. В ее кармане лежит флешка, которую она отдаст председателю приемной комиссии, когда приземлится сегодня вечером, и у нее такое странное ощущение, будто она везет с собой переносное сердце.

Но больше всего Мэй думает о Хьюго и о том, что он до сих пор не ответил ей. Должно быть, ему совсем не понравился фильм. Или его напугало то, что она сказала.

В любом случае это плохо.

Видимо, им с самого начала не суждено было быть вместе. Видимо, это было кино другого жанра.

Но Мэй твердо решила, что это ее не остановит. Если встреча с председателем приемной комиссии пройдет неудачно, она вернется на следующий день. А если и это не сработает, она попробует снова. И снова.

Она будет продолжать пытаться. И еще – Мэй больше не переживает. Раньше ей казалось, что если следующие два года она проведет на занятиях по литературе, религии и науке, то лишь потеряет драгоценное время. Увязнет в истории Древней Греции, геополитической ситуации в Тибете или поэзии У. Б. Йейтса[47], в то время как на другом конце кампуса студенты с кинематографического факультета будут двигаться вперед.

Теперь Мэй так не думает.

Видимо, Хьюго все-таки был прав. Может, это не так уж плохо – сделать пару крюков на своем пути. Ей очень нравится ее новый фильм, нравится больше всех остальных, и она никогда бы не сняла его, если бы не села в тот поезд.

Что бы ни случилось, она всегда будет радоваться тому, что сделала это.

Хьюго

Океан появляется внезапно, такой ярко-синий, что кажется ненастоящим. За последнюю неделю Хьюго повидал столько невероятных достопримечательностей, столько гор, рек и полей, что ему казалось, больше уже ничего не тронет его так сильно. Видимо, он ошибся.

Даже в его снах Тихий океан никогда не был таким впечатляющим.