Замерзший - [26]

— Я, что? — сказала Сентябрь, удивленная, также как и я этой новостью.

— Мы согласились взять с собой Эйдена до ближайшего города, и предстоящий этап нашего путешествия — это не место для маленького мальчика. Но так как мы не можем просто бросить его на улице, я надеюсь, что ты, Сентябрь, сможешь найти ему с Расти хороший дом. Затем нам нужно, чтобы ты выжидала, пока мы не сможем отправить для тебя сообщение, чтобы ты можешь присоединиться к нам. Так что ваше число падает до десяти, Исаак. Одиннадцать, если вы настаиваете на подсчете кота.

— Мы таки установили, что кошки считаются, — проворчал он. — Мне все еще неспокойно по поводу женщин, но, полагаю, что у меня нет выбора в этом вопросе. Не можем же мы сесть на мель с друзьями друзей. — Он попыхал своей трубкой еще некоторое время и добавил: — Я таки предполагаю, что вы, дамы, не будете готовы находится голыми на борту? Голая женщина — это к удаче, так чтоб вы знали.

— Вы бредите, — сказала Бри. — Мы останемся в одежде и все будет хорошо.

— Что насчет тебя, десятая? — спросил Исаак, подняв свои кустистые брови на Эмму.

Она просто краснеет и опускает взгляд на руки. Бри толкает ее плечом и шепчет:

— Давай, Эмма. Не позволяй ему поставить тебя в неудобное положение. Пусть засунет это себе куда подальше.

Но прежде чем она что-то делает, разносится визг со стороны дочери Исаака и Эйдена. Девочка обучила его новой игре, где они соединяют кулаки и борются, чтобы придавить большой палец друг друга.

— Кэтрин, дитя мое. А ну живо в кровать! — Исаак направляется в сторону коридора. — Если ты ждешь, что Санта Клаус придет к тебе с маленьким подарочком, то ты должна будешь уже спать прежде, чем я досчитаю до трех. Один… два…

Но Кэтрин уже убежала. Эмма повела Эйдена следом за ней.

— Моя сестра придет сюда рано, чтобы позаботиться о Кэтрин. Я бы предпочел уйти до того, как она придет — эта женщина болтает без умолку — так что отдыхайте пока можете. — Исаак посмотрел на меня, как будто увидел меня в первый раз, несмотря на то, что я пожал ему руку, когда мы вошли. — Ты… Ты тот парень на плакатах.

Я киваю, и он поспешно закрывает шторы.

— Мне таки это не нравится, — повторят он еще раз, что заставляет меня думать, что Исааку вообще ничего не нравится. — Сейчас не лучшее время, чтобы бы пересекать Залив с беглецами. В целом быть в Заливе — уже плохо. — Он задувает свечи в передней части дома и так же зашторивается.

— Райдер говорил, что ты человек, которому мы можем доверять, — сказал мой отец. — Если это правда, я уверен, что ты не веришь всему, что пишут на Франконианском плакате.

— Конечно, нет, — бормочет Исаак. — Как я могу, когда Орден продолжает патрулировать наши улицы, как будто мы преступники и снимает с нас налог на питьевую воду, как будто она золотая? Они собираются сломить меня. Мне пришлось начать покупать воду у этого человека, что приходит от Барсука. Такие парни как он изворотливые, но его вода чистая и дешевая, и я принимаю такую сделку. Даже если он живет в ЭмВесте.

— В ЭмВесте? — эхом повторяет Бо. — Я думал воду достаточно трудно доставить таким путем.

— Предположительно так оно есть, но они будут обменивать ее только по хорошей цене: за информацию. Все что угодно о Франконианском Ордене, до чего они смогут дотянуть свои руки, настолько долго, насколько это будет заслуживать доверия, а я узнал кучу всего об особенностях Орденского мореходства за время моего пребывания в Заливе. Они что-то замышляют. Не знаю что, но это понемногу сгущается вокруг Ордена, и если это заставит Орден от меня отвязаться, я не буду жаловаться. Знаете, таки я иногда ловлю себя на мысли, а что если эти ребята из ЭмВеста — такие же как мы, только застрявшие на противоположной стороне линии, проведенной по песку.

Исаак тянется к последним занавескам и зашторивает их.

— Мы уйдем задолго до рассвета, — объявляет он нам. — Выкидывайте свои черные шмотки — вы не будете носить их на моем корабле — не смейте произносить слово «утонуть» на палубе, и когда вы шагнете на борт, то это будет с правой ноги, иначе вы накликаете бурю и похороните нас в Заливе. Все понятно?

Все кивают, но когда Исаак уходит спать, Бри бормочет:

— Какая чушь.

Мы располагаемся в крошечном доме, положив спальники практически внахлест. Те в группе, кто еще не помылся, по очереди идут в душ. Я плюхаюсь между Бо, который напевает песню о красных ягодах с закрытыми глазами, и отцом, который чистит винтовку. Я показываю ему письмо Мэй и статью «Предвестника». Он читает молча, морща лоб.

— Что это значит? — спросил я, когда он протянул их мне обратно.

— Я не знаю. Это может означать много чего. «Предвестник» — это явно подпольное издательство, выпускающийся людьми из этого города. Таким образом, его факты только хороши как слухи, которые, должен сказать, не хороши вообще. А что касается письма? То это всего лишь девушка пишет рыбаку, скорее всего, она встретила его на море и влюбилась.

— Но слухи в «Предвестнике» соответствуют большей части письма Мэй, плюс являются частью из того, что рассказал нам Исаак. И, кроме того, в слухах же всегда доля правды, разве нет?