АДАМ МИЛЛАРД
«ЯДЕРНАЯ НОТА»
AdamMillard, “TheNucleusNote”, 2013 ©
Закутанная в плащ фигура двигалась неверными, замедленными шагами, отбрасывая в сторону мыском ноги мешающие движению предметы и порой останавливаясь, чтобы передохнуть или пробормотать что-то неразборчивое. Человек выглядел как пьяный, но тот, кто наблюдал за ним, знал, что это не так: все виды алкогольных напитков иссякли много лет назад. Скорее всего, человек в плаще слегка хромал в результате какой-то травмы, и лишь со стороны могло показаться, что он находится под воздействием одной из тех субстанций, которые давным-давно исчезли.
Наблюдатель нажал кнопку переключателя; расположенный перед ним экран мигнул, и изображение человека в плаще исчезло. Вместо него появились две женщины. Он придвинулся ближе к экрану, чтобы лучше видеть, и понял, что одна из женщин, блондинка, на самом деле мужчина, тяжело опирающийся на свою спутницу. Он недовольно хмыкнул и откинулся на спинку кресла. Что они там делают? Пытаются спастись? Любые попытки были бесплодны, с тех пор как этот мир рухнул пять с лишним лет назад. Однако люди, по какой-то странной причине, всё еще пытались выживать. Но почему? Он этого не понимал. С ним дело обстояло иначе. Он входил в круг избранных и был одним из создателей Ядерной Ноты. Его жизнь полностью отличалась от жизни этих несчастных бродяг по ту сторону ограды. У него было всё, ради чего стоит жить. Он курил по три кубинские сигары в день, ел пищу, которая не кишела личинками, и запивал ее марочными винами со всего мира. Он был одним из баловней судьбы, из тех немногих, кто решил, когда вспыхнул мятеж, что политика сдерживания — это не выход.
Удар был нанесен, хотя незараженные люди об этом даже не подозревали. Итак, он, Джулиан Грейвс (это был псевдоним, настоящее имя никого не касалось), и еще восемь человек, таких же, как он, ученых и академиков, решили испытать свой проект.
Всё сработало. Прошло как по маслу.
Название «Ядерная Нота» получил аккуратный и эффективный способ эвтаназии зараженных. Неслышимая нота, на частоте свыше тридцати тысяч герц, производила смертельное воздействие на любого, оказавшегося поблизости, всего за несколько секунд. Проблема была в том, что она убивала не только зараженных — этих несчастных жертв пандемии, общеизвестной под названием «Грипп Франсуа» — по имени первого человека, пораженного ею. Но это не имело значения — единственным способом предотвратить распространение вируса и уберечь оставшихся в живых счастливчиков от знания о безотказном средстве от него, Ядерной Ноте, было применять ее (с величайшим эффектом) к широким слоям населения. Целые города вымирали в считанные секунды, как только смертельная нота начинала звучать из громкоговорителей и радиоприемников. Люди падали прямо на улицах — и зараженные, и здоровые; большая часть тел оставалась лежать там и по сей день, поскольку масштаб очистительных мероприятий был настолько велик, что для полного их завершения понадобились бы годы.
— Что там? — послышался чей-то голос.
Джулиан вздрогнул: он не ожидал, что кто-то еще бодрствует в этот поздний час. Однако тут же расслабился, осознав, что это была доктор Эвелина Во. Она выглядела усталой. Казалось, ее недавно разбудили, и она изо всех сил старается снова не заснуть.
— Всего лишь несколько уцелевших, — ответил Джулиан, указывая пальцем на стоящий перед ним монитор с подергивающимся черно-белым изображением на экране. — Даже не знаю, зачем я все еще за ними слежу. Они обречены, и мы больше ничего не можем для них сделать. Почему они продолжают суетиться? Они, эти люди внутри закрытых территорий, в сущности, самые беззаботные люди на планете. Если вирус по-прежнему здесь, — а Джулиан был абсолютно уверен, что так оно и есть: большинство людей, появлявшихся на его мониторе в последние недели, были явно чем-то обеспокоены, — то со временем уцелевшие приобретут иммунитет. Еще десять, двадцать — ну, гребаных полсотни лет! — и в один прекрасный день они или их дети — если применить более масштабную временную шкалу — возродят Землю. Рано или поздно они вернутся к своим прежним делам, которыми занимались все эти годы.
«Всенепременно», добавил он про себя.
— Тогда почему бы тебе просто не нажать эту кнопку и не пойти спать? — спросила Эвелина. Джулиан хотел бы, — пусть даже и знал, что этого никогда не случится, — чтобы она добавила «…со мной», но она, конечно же, этого не сделала. Он вздохнул.
Кнопка, о которой она говорила, была маленьким красным тумблером возле монитора. Это был тот самый переключатель, который он нажимал каждый вечер и несколько раз в течение дня, когда на мониторе наблюдались вспышки активности.
— Думаешь, мы когда-нибудь сможем простить себя за то, что мы тут делаем? — неожиданно спросил Джулиан, хотя сам не знал, отчего у него возник этот вопрос, и мгновенно пожалел о своих словах, едва лишь они слетели с его губ. Эвелина молчала, обдумывая ответ. Он уже собирался сказать ей, чтобы она забыла об этом, что он, должно быть, становится глупым и сентиментальным, что его одолела усталость, и что не только он сейчас чувствует на себе ее груз, остальные тоже — он с ними говорил.
