Закон притяжения - [76]
– Да, только прошу, побыстрее. Истец дает показания. Отведите его в отдел защиты свидетелей и убедитесь, что он ни с кем не будет разговаривать.
Все покидают зал суда, и я пользуюсь возможностью сбегать в туалет и жестко побеседовать с самой собой. По дороге Пола хватает меня за руку и тащит в переговорную.
– Мисс Бентли, нам надо срочно поговорить! – восклицает она.
– Пола, какого черта…
– Я пыталась привлечь ваше внимание, но в зале наедине не поговоришь, вот я и отключила электричество.
– Это была ты?!
– У нас мало времени. Вы должны меня выслушать…
Нечасто в жизни все складывается так гладко, так идеально. Но в тот день именно так и случилось.
Через пять минут мы возвращаемся в зал суда – благодаря Поле электричество «починили». Я занимаю свое место на скамье и слежу за возвращением Марти. Ничего не говорю ему, просто смотрю. Видимо, почувствовав мой взгляд, он резко оборачивается и рявкает:
– Чего?
Я лишь улыбаюсь в ответ.
Судья, присяжные и миссис Найт заходят обратно в зал, Райан снова идет к свидетельской трибуне. Моя подзащитная в ярости от его «отвратительной лжи», я прошу набраться терпения – наступит и ее час.
Я встаю, меня переполняет адреналин. Вот оно, мое мгновение. Я делаю это ради миссис Найт… и ради себя.
Глядя на Райана, правой рукой я медленно поднимаю всем известную записку, которую, по словам истца, Кэрол оставила на его столе. Что-то меняется в языке его тела: лицо становится напряженным, он подается вперед и кладет ладони на края трибуны, крепко охватывая ее. Я выдерживаю небольшую паузу, а затем отважно говорю:
– Так на чем мы остановились, мистер Уилберфорс? Ах да, вы рассказывали о том, какие женщины в вашем вкусе, и делали это очень изящно. Рада, что все прояснилось.
Делаю вид, что левой рукой листаю блокнот – лишь для пущего эффекта. Я прекрасно знаю, что сейчас скажу. Помахивая запиской, я продолжаю.
– Не поможете ли присяжным разобраться еще в одном моменте? Вы утверждаете, что вас домогались в октябре, однако молчали о произошедшем до января, пока вас не уволили, верно?
– Да.
– И вы продолжали там работать?
– Да.
– Не боялись, что она снова будет приставать?
– Боялся.
– Как-то не складывается. Если вы боялись очередного инцидента, то должны были сразу заявить об этом.
– Не хотел поднимать суматоху…
– Заявление о сексуальном домогательстве – вовсе не суматоха. Вы говорили миссис Найт о том, что ее поведение некорректно?
– Нет. Что я мог сказать? «Хватит быть старой грязной извращенкой»?
– Извращенкой… Какой интересный выбор слова. – Я смотрю ему прямо в глаза.
– В каком смысле? – с подозрением спрашивает Райан.
– Вы знаете, что такое «извратить ход правосудия», мистер Уилберфорс?
Он пожимает плечами.
– Когда придумываешь что-то специально?
– Когда выдвигаешь ложное обвинение, в результате которого человека несправедливо осуждают. Но не только… Сфабрикованные доказательства – из той же оперы.
Я оживленно размахиваю ярко-розовым листком, запечатанным в прозрачный пакет с надписью «ВЕЩЕСТВЕННОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО». Райан внимательно следит глазами за запиской.
– О, прошу прощения, мистер Уилберфорс, это вас отвлекает? Не расскажете дамам и господам из жюри присяжных, что это такое? – Я поднимаю листок повыше, и все в зале смотрят на него.
– Записка, которую миссис Найт оставила мне после того нападения, – отвечает Райан, а затем прочищает горло.
– Неужели? – своим тоном я откровенно ставлю его слова под сомнение. – Давайте всего на секунду представим, что она действительно к вам приставала. Зачем же ей оставлять записку?
– Чтобы еще раз со мной увидеться. Она хотела меня снова, – заявляет он, посматривая на миссис Найт.
– Однако согласно вашему заявлению, она трогала вас без согласия. На листке написано: «Ты мне снова нужен». Думаете, она стала бы вот так обличать себя?
– Я не знаю, – раздраженно отзывается истец.
– Записка никак не вяжется с вашей историей, Райан. Выглядит так, будто кто-то специально подделал ее, лишь бы выиграть ваше дело в суде. Только он серьезно облажался. Скажите, так все и было?
– Мисс Бентли, – перебивает судья, – не понимаю, к чему вы клоните, но советую вам действовать осторожно.
– Райан, вы понимаете, что ложь под присягой – серьезное преступление? Как и фабрикация улик. За подобное светит тюремный срок, ясно?
– Э-э, да… – отвечает он, глядя на Марти.
Заметно, что Райан пытается сохранять спокойствие, но его грудь быстро поднимается и опускается от учащенного дыхания.
Пора заканчивать с этим.
– Чья это была идея, Райан? Кто написал записку? – спрашиваю я и кладу листок на скамью перед собой.
Марти вскакивает и гневно восклицает:
– Ваша честь! Мисс Бентли не имеет права изводить свидетеля своими намеками на поддельные улики!
– Я не намекаю, что он сфабриковал доказательства, мистер Грегг… – уверенно заявляю я, повернувшись к Марти.
– Мистер Грегг, давайте послушаем, что ответит истец, – решает судья, и Марти садится на скамью. Никогда не видела его таким бледным.
Он знает, что сейчас будет.
– Райан… – продолжаю я.
– Я не хотел, чтобы зашло так далеко! – выпаливает Райан. – Думал просто припугнуть ее за то, что уволила меня… пожалуйста… я не хотел подавать в суд, но он сказал, что я должен идти до конца…
«Ты будешь в переполненной комнате, будешь с кем-то разговаривать, а он не сможет отвести от тебя глаз. Будет любить тебя, потому что ты совершенно несовершенна», – сказала мама. Мы обе расхохотались. В тот вечер она дала мне определение любви. Пообещала, что меня ждет кто-то особенный, и я ей поверила. Мама была моей героиней. Но она не сказала, что, черт побери, случается, когда наконец находишь человека, а он женат на другой. Да и ты замужем. В двенадцать лет маму о таком не спрашивают. А теперь слишком поздно, потому что ее больше нет.
Моя первая книга. Она не несет коммерческой направленности и просто является элементом памяти для будущих поколений. Кто знает, вдруг мои дети внуки решат узнать, что беспокоило меня, и погрузятся в мир моих фантазий.
В каждой семье живут свои причуды… В семье главных героев — клинического психолога и военного психиатра принято бегать, готовить вместе, путешествовать налегке, не есть майонез и кетчуп и не говорить друг другу: «Ты должен, ты обязан, это мужская (женская) работа…».
Когда-то херувимов считали символами действий Бога. Позже —песнословящими духами. Нынешние представления о многокрылых и многоликих херувимах путаны и дают простор воображению. Оставляя крылья небесам, посмотрим на земные лики. Четыре лика — вопрошающий, бунтующий, зовущий и смиренный. Трое мужчин и женщина — вестники силы, способной возвести земной престол справедливости.
На далёкой планете похожий на осьминога инопланетянин каждый вечер рассказывает истории. Рядом с ним собираются его слушатели. Они прилетают на эту планету из разных миров. Истории, которые они слышат, не похожи одна на другую. В них есть и дружба, и любовь. Но и ненависть, и страх. В общем, почти обыкновенный живой мир, который при ближайшем рассмотрении становится фантастическим.
Юрий Серов сроднился с горами. Близкие считают его опытным восходителем и хотят отправиться с ним в экспедицию. Но горы сложны и непредсказуемы. Юрий попадает с опасную ситуацию в предгорьях Казбека в Грузии. Сумеет ли он подняться? Кто ему поможет? И чем окончится его горный цикл, читайте в шестой повести-отчёте сборника «В горы после пятидесяти…» — «Казбек. Больше, чем горы».
«Если ты покинешь родной дом, умрешь среди чужаков», — предупреждала мать Ирму Витале. Но после смерти матери всё труднее оставаться в родном доме: в нищей деревне бесприданнице невозможно выйти замуж и невозможно содержать себя собственным трудом. Ирма набирается духа и одна отправляется в далекое странствие — перебирается в Америку, чтобы жить в большом городе и шить нарядные платья для изящных дам. Знакомясь с чужой землей и новыми людьми, переживая невзгоды и достигая успеха, Ирма обнаруживает, что может дать миру больше, чем лишь свой талант обращаться с иголкой и ниткой. Вдохновляющая история о силе и решимости молодой итальянки, которая путешествует по миру в 1880-х годах, — дебютный роман писательницы.