Заговорщики Гора - [52]

— Они не могут продать меня, они не могут продать меня, — причитала прежняя Леди Персинна.

— Ошибаешься, — бросила ей брюнетка.

— Твой акцент не похож на то, как говорят другие, — сказала я брюнетке.

— Просто я родом с Табора, это такой остров в Тассе, — пояснила она.

— Табор, это ведь барабан, — заметила я.

— Всё верно, — улыбнулась девушка, — форма острова напоминает барабан. Меня вместе с другими захватили в море пираты Порт-Кара, не больше чем в пяти пасангах от берега.

— Надо быть очень смелыми для этого, — предположила я.

— Они же из Порт-Кара, — пожала она плечами.

О Горе я пока знала немного, но о Порт-Каре кое-что слышала. Это место находился где-то далеко на северо-западе, там, где водные рукава дельты Воска впадают в Залив Тамбер. Южные стены города обрываются прямо в залив, сливающийся на западе с Тассой. Не из морских ли ворот Порт-Кара, галеры ужасного Боска выходили на просторы беспокойной Тассы, чтобы пенить её тёмные воды?

— По крайней мере, — вздохнула брюнетка, — меня не продали в Порт-Каре.

Говорят, что цепи рабынь в Порт-Каре самые тяжелые.

— Подозреваю, что за это время тебя продавали несколько раз, — предположила я.

— Да, — подтвердила она, — но от одного работорговца другому, а не так, как сейчас.

— Насколько я понимаю, девственниц здесь нет ни одной, — заметила я.

— Если только Леди Персинна, — хмыкнула брюнетка.

— Нет, — отозвалась светлая блондинка, с горечью в голосе. — Меня вскрыли сразу же, ещё в камере, где я лежала в темноте прикованная цепью.

— Со мной они тоже не стали церемониться и тратить время впустую, впрочем, как и со всеми остальными, — вздохнула брюнетка. — Первое, что они сделали, это разложили всех нас прямо на палубе пиратского корабля.

Меня от её слов бросило в дрожь.

— А что насчёт тебя? — осведомилась она.

— В работорговом доме, — ответила я, — совсем недавно, в комнате специально предназначенной для красношелковывания девственных рабынь.

— И как это было? — полюбопытствовала брюнетка, но, так и не дождавшись моего ответа, понимающе кивнула.

— Гляньте, — указала светлая блондинка, — животные собираются.

Я бросила взгляд наружу. Группа мужчин, человек пять, приблизилась к круглой цементной платформе, расположенной слева от нашей камеры.

Я заметила, что в глазах брюнетки блеснули слезы.

— Кому я буду принадлежать? — прочитала я по её губам.

Та из брюнеток, что сидела перед решёткой, опираясь подбородком на свои сжатые поднятые колени, теперь встала и вытянулась, закинув руки за голову и выгнув спину.

— Шлюха! — прошипела бывшая Леди Персинна.

Ещё пара мужчин присоединилась к тем, что стояли около платформы.

— До десятого ана осталось совсем немного, я уверена, — прошептала брюнетка, оставшаяся с нами у стены.

Девушка, стоявшая слева у решётки, раскидала волосы по плечам, а затем слегка прижалась всем телом к прутьям.

Это, как я предположила, должно было подчеркнуть её мягкость на фоне беспощадного железа, беспомощность её пленённой мягкости так волнующую мужчин. Она была пленённой женщиной, которую будут продавать. За время моего обучения, охранники не раз тем или иным способом заковывали меня в цепи, заставляя почувствовать себя крайне беспомощной. Было очевидно, что моя беспомощность возбуждала их. И я уверена, что они, гореане, понимали, что моя уязвимость, моя чрезвычайная беспомощность, возбуждала и меня саму. В конце концов, есть в этом мире господа, и есть рабыни.

Таким образом, перед решёткой собрались четыре рабыни, три брюнетки и тёмная блондинка. Трое стояли на ногах, и одна из брюнеток, сжимавшая маленькими кулачками прутья, на коленях.

А по ту сторону решетки уже скопилось около десятка мужчин. Кое-кто из них подошли вплотную. Они напомнили мне посетителей зоопарка, глазеющих на животных в клетках. Аналогия, конечно, не была полной, поскольку мы были выставлены на продажу. Пожалуй, лучшей аналогией была бы витрина магазина.

Вдруг один из мужчин просунул руку между прутьями и схватил брюнетку за лодыжку.

— Ой, — пискнула та, попытавшись отступить, но у неё ничего не получилось.

Захват мужчины был крепок. Наконец он, усмехнувшись, разжал пальцы.

— Сначала купите меня, Господин, — надула губы девушка.

Её слова были встречены смехом.

Они же флиртуют, сообразила я, все они. Но разве не было актом флирта, подумала я в следующее мгновение, даже в моём прежнем мире, выставление показ, намёки, подсказки, представление себя чем-то оживлённым, привлекательным, сверкающим, чем-то представляющим определённый интерес, чем-то стоящим изучения и приобретения, некого объекта желания? Я и сама частенько развлекалась такими играми, с намёками, поддразниванием, соблазнением, в общем, играми с чувствами мужчин, наслаждаясь ощущением власти моей красоты и её эффекта на них, тем, как это могло возбудить, смутить, взволновать и помучить их, а затем, утомившись от игры, ещё и получить удовольствие от обливания холодом, притворного удивления и негодования. Как я презирала мальчишек. Как приятно было заставлять их страдать. Но теперь я была рабыней, и вероятно буду принадлежать мужчине, тому, кто сможет получить от меня по простому щелчку пальцев всё, что могла бы дать испуганная послушная рабыня. Честно говоря, я отлично помню все случаи, когда именно я получала отказ. Как это было обидно! Они что, думали, что я была не достойна их, потому что они были богаче и знаменитее, или происходили из более знатных семей. Как я ненавидела их! Но с другой стороны, я не думала, что они были так уж неуязвимы перед моим очарованием, моей красотой и всем прочим. Я предположила, что теперь, если бы они вдруг увидели меня и нашли интересной, то могли бы купить меня и прятать от своих жён.