Заговор корсиканок - [42]

Услышав топот и крики на лестнице, Сервионе и Кастелле с удивлением переглянулись.

– Что там на них нашло? – проговорил комиссар. – Очумели, что ли? Пойдите узнайте, в чем дело, Кас…

Но не успел он договорить, как дверь распахнулась. Юбер, задыхаясь, с пеной на губах ворвался в кабинет. За ним вбежали несколько полицейских. Хозяин «Веселого матроса» с мольбой протягивал руки к инспектору:

– Спасите меня! Они гонятся за мной! Они меня прикончат!

– Кто?

– «Черные ведьмы»!

Кастелле жестом приказал подчиненным удалиться, потом повернулся к Сервионе:

– Шеф, я думаю, мой приятель Юбер жаждет облегчить совесть.

Помолодевший от радости комиссар не без симпатии поглядел на беглеца:

– Я вас слушаю, старина.

И Юбер заговорил. Он выложил все, не забыв ни о липовом алиби, ни о смерти Кастанье. Разговор получился коротким, и, подписав признание, Юбер в сопровождении двух полицейских отправился в камеру ждать, пока его отправят в тюрьму. Как только пленник вышел, Кастелле радостно воскликнул:

– Я знал, что Юбер сломается, а через него мы доберемся и до остальных!

– Но с чего вдруг такой панический страх?

– У Юбера побывали старухи.

– В Гольф-Жуане?

– В Гольф-Жуане!

– Но зачем?

– Чтобы нагнать на него страху… Я сам их туда отвез.

– И у вас хватило нахальства на подобную выходку, Кастелле?

– Я не хотел, чтобы наши бешеные прикончили еще Юбера, Фреда и – кто знает? – возможно, Консегюда…

Еще несколько минут – и Фред бы ускользнул. Собираясь навсегда покинуть Ниццу, он решил в последний раз навестить жену и как-нибудь обиняками объяснить причины своего бегства. Тем более, что вся каша, по сути дела, заварилась изза Анаис. На свой лад Фред любил жену. К несчастью, тем, кто живет вне закона, сентиментальничать противопоказано. Кабри полагал, что успеет заскочить домой и взять вещи прежде, чем его найдут неизвестные мстители. Что же до полиции, то с ее стороны он вообще ничего не опасался.

Когда в дверь постучали, Фред Кабри в последний раз окидывал взглядом комнату, где прожил несколько лет. Парень замер от удивления. Он никого не ждал. Решив уехать, Фред избавился было от страха, но теперь его снова охватила дрожь. Неужто и впрямь к нему явились проклятые ведьмы из старого города? И как они посмели преследовать его даже дома?

– Кто там? – слегка охрипшим голосом спросил парень.

– Это я, Кастелле. Открывайте скорее, Кабри, я тороплюсь.

Фред с облегчением перевел дух. Опять эти дотошные ищейки попытаются вытянуть из него какие-то сведения! Забавные типы… Он открыл дверь.

– Привет, инспектор!

Кастелле указал на чемоданы:

– Собрались в дорогу?

– Как видите… и, прошу прощения, я очень спешу.

– Теперь вам уже некуда спешить.

– Что?

– Я хотел сказать, что, может, минуту назад вы и спешили, но сейчас в этом отпала всякая необходимость.

– Это еще почему?

– А вот почему!

И не успел Фред даже пальцем шевельнуть, как инспектор защелкнул у него на запястьях наручники. Бандит, вытаращив глаза, уставился на стальные браслеты.

– Но… за что? – пробормотал он.

– А ты совсем не догадываешься?

От этого неожиданного «ты» по спине у Кабри забегали мурашки.

– Опять эта история в Вилльфранш?

– Ты что ж, думал, мы позволим убивать своих людей безнаказанно?

– Но я вам уже сто раз повторял, что…

– Не утомляйся. Юбер все выложил.

– Я не…

– Он раскололся, да еще с таким треском, что ты и представить себе не можешь! И насчет алиби, и как готовилась операция, и какие ты давал приказы, и даже о разрешении Консегюда – кстати, им сейчас лично занимается мой шеф. Так что вся история нам известна. Ну, видишь теперь, что тебе и впрямь торопиться некуда?

– Вот сволочь…

У Кабри пропало всякое желание сопротивляться. Какой смысл вести борьбу, если поражение обеспечено заранее? Предательство Юбера угнетало его так же, как и разлука с Анаис, теперь уже наверняка окончательная…

А Кастелле меж тем продолжал:

– Мы могли бы выждать, пока тебя, как и твоих приятелей, отправят на тот свет, но я счел такое наказание недостаточным. Я хочу, чтобы ты гнил в тюрьме, чтобы ты медленно подыхал, чувствуя себя отрезанным от всего мира… если, конечно, тебя не отправят на эшафот… Но и тогда ты хорошенько прочувствуешь последние часы перед свиданием с палачом.

Инспектор немного подумал и уже совсем другим тоном закончил разговор:

– Антуан Пьстрапьяна был моим другом. Понятно?

Дверь открыла Жозетт. Едва взглянув на лицо Сервионе, она поняла, что вместе с ним в дом пришло несчастье.

– Что случилось? – тихо спросила мадам Консегюд.

– Для вас обоих все кончено!

– Вот как? И почему же?

– Из-за убийства Пьетрапьяна.

– Мы не имеем к нему ни малейшего отношения, и вы это прекрасно знаете.

– Вы не только были в курсе, но еще и благословили бойню. Где ваш муж?

Жозетт, не отвечая, повела его в гостиную. Ей вдруг стало очень тяжело передвигать ноги. Всего за несколько секунд Жозетт Консегюд превратилась в усталую от жизни старуху. Она заранее отказывалась от борьбы.

– Это комиссар… – предупредила она Гастона, и тот нервно вдрогнул.

– Пусть он оставит меня в покое!

Сервионе встал перед ним.

– В тюрьме у вас будет достаточно времени на отдых.

– В тюрьме?

– Да, и вы сядете туда очень надолго. Я ведь говорил, что когда-нибудь до вас доберусь, Консегюд. Вот это и произошло. Я изымаю из обращения вас обоих.