Сэм Блум, хозяин «Нью Фэшэнэбл», самой жалкой гостиницы в Сохо, что на Варвик–стрит, нисколько не сомневался, что новый постоялец со второго этажа — наркоман. Сэм так давно имел дело с наркотиками, что распознавал даже самые незначительные признаки их действия. Сам он, однако, ничего подобного не употреблял — ограничивался тем, что подсказывал клиентам, способным хорошо заплатить, где можно раздобыть героин наилучшего качества. Но оказывать услуги такого рода этому типу со второго этажа Сэм вовсе не собирался. Стоптанные башмаки, чистый, но лоснящийся и несколько обтрепанный костюм, сомнительного качества рубашка достаточно красноречиво свидетельствовали о том, что их владелец переживает далеко не блестящий период. Сэм уже неделю внимательно следил за ним, зная, что торчок на кумаре[1] способен пойти на что угодно, лишь бы раздобыть хоть капельку своего зелья. Приехав в гостиницу, парень сообщил, что он профессиональный актер из Ливерпуля. Короче, с точки зрения Сэма — полное ничтожество. Блум всерьез раздумывал, как бы освободиться от нежелательного постояльца, когда тот появился на верхней площадке и начал нетвердым шагом спускаться с лестницы. Казалось, у него мучительно кружится голова. Добравшись до конторки Сэма, он спросил:
— Для меня нет писем?
— Нет, мистер Карвил.
Молодой человек пожал плечами и вышел на улицу. Блум наблюдал, как, оказавшись на тротуаре, Карвил остановился и некоторое время стоял в нерешительности, потом повернул направо. По–видимому, он собирался бродить по улицам просто так, без определенной цели, лишь бы хоть немного устать и отвлечься от навязчивой мысли. Хозяин гостиницы покачал головой: скоро его постоялец начнет чудить белым светом, а на финал загремит в больницу и выпьет полную чашу всех ужасов дезинтоксикации. Но ему–то, Сэму, какое, в конце концов, до этого дело?
Ближе к полудню Блум давал распоряжения Эдмунду — лет пять назад он подобрал в Сохо этот жалкий человеческий обломок, служивший теперь козлом отпущения в «Нью Фэшэнэбл» за мизерную плату, жалкую еду и немного скверного виски. В это время в гостиницу впорхнула ослепительная блондинка, и холл окутал приятный аромат дорогих духов. При виде молодой женщины Сэм воскликнул:
— Племянница! Каким добрым ветром?
— Просто захотелось вас повидать, дядюшка.
Перегнувшись через стол, дядя и племянница обменялись поцелуем. Поскольку поблизости больше никого не было, Эдмунд позволил себе заметить:
— Если это представление только ради меня, зря вы так стараетесь!
Блум пришел в дикую ярость.
— Когда мне понадобится твое мнение, я тебя позову. И вообще, еще одно замечание такого рода — вылетишь за дверь! Ступай–ка лучше прибери комнату мистера Карвила, чем считать тут ворон!
Старик вышел, бормоча ругательства, но Сэм, при всем своем изощренном слухе, так и не смог разобрать их смысла.
Едва Эдмунд исчез из виду, Сэм тревожно спросил:
— В чем дело, мисс Поттер?
— Я от Джека. Он советует вам быть крайне осторожным. Ходят слухи, что Ярд всерьез принялся за наш квартал. Так что держите ухо востро, и никаких случайных клиентов.
— Не беспокойтесь сами, мисс Поттер, и успокойте Джека. С этого дня и до тех пор, пока он не подаст сигнала, я не приму ни одного новенького… А что все–таки стряслось?
— Да ничего особенного, просто на днях Джек должен получить довольно большую партию, вот и нервничает. Как ему кажется, возле «Гавайской пальмы» бродит слишком много инспекторов.
— Но откуда же им знать, что ваша лавочка — нечто вроде распределительного центра?
— Не мне вам объяснять, Сэм, что, когда имеешь дело с наркоманами, невозможно быть спокойным. Они отца и мать продадут за щепотку своей мерзости.
Это замечание тут же вызвало в памяти Сэма образ мистера Карвила.
— Кстати, мисс Поттер, скажите Джеку, что уже восемь дней у меня тут живет вполне специфичный образчик. Явный торчок…
И Блум рассказал мисс Поттер все, что знал о Карвиле.
Если бы Патриция Поттер не предупредила Сэма о грозящей ему опасности, появление участкового констебля Майкла Торнби не нарушило бы его душевного равновесия.
— Привет, Блум!
— Здравствуйте, мистер Торнби.
— Карвил… Гарри Карвил… Вам это имя что–нибудь говорит?
— Конечно! Это один из моих постояльцев.
— У вас есть его данные?
— Еще бы!
Констебль переписал формуляр, заполненный Карвилом в день приезда.
— Он вам заплатил?
— Вчера.
— А багаж у него есть?
— Довольно жалкий.
— Можно взглянуть?
— Не знаю, вправе ли я позволить такое без ордера на обыск…
Констебль выпрямился.
— Не валяйте дурака, Блум, или я всерьез рассержусь.
В потрепанных чемоданах Карвила не оказалось ничего подозрительного. Спустившись вместе с констеблем вниз, Сэм спросил:
— Надеюсь, этот Карвил не натворил ничего серьезного?
— Подрался с моим коллегой на площади Сахо. Теперь отдыхает в кутузке.
— Меня это нисколько не удивляет.
— Почему?
Поймав взгляд констебля, Блум прикусил язык. Неужели он так никогда и не научится молчать? Увы, желание блеснуть всегда было его слабостью. А полисмен между тем настаивал:
— Что вас навело на мысль, будто этот тип способен на такие дела, Блум?
