Задание на дом, или Реферат о Фёдоре Коне - [21]
— Хочет.
— К кому?
— Так, к бабке моей! — Нюша со всей серьезностью посмотрела на Егора, а тот от неожиданности так и присел в сугроб.
— К бабке? Ты чего?
— А ты чего!
— Шутки шутишь.
— А что мне их, в кадушку складывать?
— Люб он тебе?
— Не знаю, — Нюша залилась смехом — колокольчиком.
— Тебе бы все смеяться…
— А что? Поверил, что к бабке? Поверил?
— Тебе все смеяться, а ты люба мне, еще с детства. Помнишь, в лесу зимовали?
— Да ты что, Егор! Что же ты виду не казал?
— Да ты ж еще малая была, что тебе казать. Я тогда еще себе сказал, что женюсь на тебе, если выживем в том лесу…
— Выжили! Что же молчал столько?
— Так малая была.
— Вот и не знаю, Егорша, а Мартына куда? Куда девать Мартына?
— Я его на клёпки разберу, бочонок сделаю, будет знать, как к чужим девкам клинья подбивать.
— Чужим! То-то, что чужим! Ты, Егорша, не больно то гоношись, бочонок он из Мартына делает! Мартын колокольню строит, мастер! Дяденька Терентий знаешь, как его ценит. Руки золотые. А ты!
— А что я? Мы с тятькой твоим, сколько бочек смастерили! Куда прикажешь известь грузить? А без извести, какая стройка! Слыхала, в Смоленске будет стена возводиться? Федор Конь, горододелец, будет строить. Людей собирают по сёлам.
— Как же не знать. Так и Мартын при деле.
— Что ты заладила? Мартын да Мартын. Люб тебе?
— Бабке люб.
— И что с того?
— Бабка с печки командует, чтобы выходила за него. Мастер.
— Нюша, Нюшенька, а я как же?
— Не знаю. Как тятя скажет.
Нюша любила сидеть на переднем сидении, рядом с отцом и смотреть вокруг. И пусть дорога не европейская, зато красота какая. Ей нравились тихие перелески, бегущие мимо сиреневыми лентами иван-чая, или золотистые осенние березки. В городе разве увидишь такую красоту? Рядом с домом был небольшой лесопарк. И даже небольшое озеро. Зимой очень здорово было пробежаться на лыжах, а летом они гуляли по тропинкам мимо деревьев, купались в маленьком озере, загорали на зеленом берегу. Правда, в последнее время вокруг лесопарка развернулась стройка, кататься на лыжах стало негде, со всех сторон теснили его дома. А у бабушки просторы вокруг — в лесу грибы, в речке — рыба. Как в сказке.
С тех пор, как умерла ее мама — они живут вдвоем с отцом. Первое время к ним переехала бабушка, Помогала. Да и Нюша еще маленькая была. А потом бабушка домой уехала, так и не привыкла к городской жизни. А Нюша с отцом справлялись сами, да и хозяйство у них — машинка стирает, плита готовит, пылесос убирает, хлебопечка хлеб печет, соковыжималка сок к завтраку, кухонный комбайн овощи шинкует — красота. Нюша и готовить научилась, даже блины получаются. Правда, у бабушки все равно вкуснее…Нюша достала из рюкзачка листок с печатным текстом.
— Что это?
— Это про колокольню в Болдинском монастыре. Нашла для бабушки. Она же все про монастырь материал собирает. Я ей из интернета скачала. Хочешь, почитаю?
— Давай…
По современным данным строительство колокольни завершается к 1592 году. Возглавлял работы талантливый зодчий «государев каменных дел мастер» Фёдор Савельевич Конь. В это время он еще трудился над укреплением крепостной стены Смоленска, поэтому непосредственно работы в монастыре шли под наблюдением его помощника «церковного мастера» Терентия.
По своей форме колокольня продолжает традицию столпообразных храмов «иже под колоколы». Это шестигранный столп, увенчанный горкой кокошников. Согласно средневековым канонам строительства, высота колокольни не могла превышать высоту главного собора монастыря. И в Болдинской обители высота колокольни с крестом составляет около 25 метров, что на 10 метров ниже центральной главы Троицкого собора.
Несмотря на свой достаточно традиционный облик, эта колокольня никогда не была храмом. Небольшие помещения двух первых ярусов столпа не были предназначены для службы, а имели хозяйственное значение. В третьем ярусе размещались колокола и часы, механизм которых, как и у всех средневековых часовых механизмов, приводился в действие при помощи поднятого на высоту груза. Сейчас мы могли бы сравнить этот груз с гирьками маятниковых часов. До самой революции на колокольне находился большой благовестный колокол, отлитый в Москве в 1585 году новгородским мастером «государевым колокольным литцом» Иваном Афанасьевым. Этот мастер в 1571 году отливал 450-пудовый колокол «Медведь» для колокольни Иван Великий в Москве. Однако вес самого большого из семи колоколов не превышал 50–60 пудов. В наши дни вес благовестника совсем не велик и составляет всего 12 пудов[71].
— Колокола пострадали не меньше людей. Во время богоборчества их снимали с колоколен и переплавляли на металл для экономики. У нас в Авраменском монастыре колокола до сих пор нет.
— А чем звонят?
— Не поверишь, пустым газовым балоном. Знаешь, как поет?
— А что делать? Монастырь-то древний. Помнит…
— Точно…
Бабушка встретила их у калитки. Уж как она чувствовала гостей, диву даешься. На все вопросы отшучивалась:
— Тимошка у печки стал умываться, а вы тут как тут. Тимошка на связи.
— Билайн у него, что ли?
— МТС: «Мыши, тише, спать!»
— Понятно. Как ты, бабуля?
— Что мне сделается? Хожу. В классе пять человек, и то сборная команда. Не дай Бог закроют школу — все, деревни нет.
