Задание на дом, или Реферат о Фёдоре Коне - [16]

— Да нет, вы так не думайте. Мы иногда просто не хотим. Потом лично у меня всяких дополнительных заданий море. Художка — раз, музыкалка — два, бассейн — три, репетитор по английскому — четыре. А еще уроки. Просто физически не успеваю.

— Ну, ты как раз-то успеваешь. Не успевает тот, кому никуда не надо.

— Это я по поводу реферата. Если честно, скачала из интернета за 15 минут.

— Понятно. И это нужно, как начало твоей работы — вполне. Да, вот еще над чем подумай. В строительном колледже и тем более, в институте он не учился, а построил стену, которая стоит четыреста лет? Посмотри, наши дома. Сколько им лет?

— Нашему — двадцать всего, а выглядит!

— А стена? Рушится, конечно, но скорее не от времени, а от нашего равнодушия! Кстати, ее будут реставрировать. Она ведь защищала наш город. А еще и украшала!

— Визитная карточка. Мне бабушка говорила, что раньше строили с молитвой, поэтому и крепко, а сейчас с матом, поэтому и так. У нас по соседству новый дом построили — трещины пошли. Укрепляют теперь.

— Вот — вот. Мне вчера одна девочка сказала, что не любит наш город и больше всего мечтает уехать за границу.

— Так многие сейчас девчонки хотят, выйти замуж за иностранца и уехать.

— Главный аргумент — плохо. И я у нее спросила: а ты лично что-то сделала, чтобы в городе стало лучше? Посмотрела на меня удивлённо. Знаешь, мне кажется, что ей ничего не стоит бросить шкурку от банана под ноги, чего уж там — грязно и так. Пока мы не начнём с себя, не полюбим и не начнём уважать город в себе и себя в городе, нам не помогут ни дворники, ни президенты.

— Фёдор Конь любил?

— Фёдор Конь любил. У него была возможность жить в теплой Италии, а он мечтал об одном — вернуться на Родину, домой…

— И вернулся?

— Вернулся, стал строить. Построил Белый город в Москве, отстраивал Болдинский монастырь, а потом стену в Смоленске.

— Въезжаешь в город — а она среди снегов среди зелени деревьев, как красное ожерелье.

— Да, вот такое чудо у нас.

— Ирина Сергеевна, я не смогу. Это ведь целую поэму надо, а не реферат! Это должны быть какие — то возвышенные строчки.

— Да есть стихи. Дмитрий Кедрин написал поэму. А наш земляк, Евгений Алфимов, написал повесть замечательную. Почитай обязательно! И ода есть. Наша стена — это и есть ода. А ты напиши свое. Покопайся в материале. В Интернете, кстати, много источников. Сходи в библиотеку. Может, там что-то найдется. Да, обязательно изучи время, в котором он жил. Время, скажу тебе, было очень непростое. Скажем, трудное.

— Кризис, как у нас сейчас?

— Да, пожалуй, кризис. Кстати, фамилию Федора Коня знаешь?

— Конев?

— Да нет, Конём его за силу назвали. Фамилия его Петров. Фёдор Савельевич Петров.

— Стойте, так и я Петрова. Может, он мой предок?

— Почему нет? Он ведь тоже на Смоленщине родился. Исторические документы говорят, что возможно, под Дорогобужем.

— Дорогобужем?

— Это было время правления Фёдора Ивановича и Бориса Годунова. Князья Звенигородские имели вотчины на Смоленщине, в том числе и в районе Дорогобужа. Троицкий монастырь в Болдине был в то время одним из самых крупных на Руси.

— Ирина Сергеевна, у меня бабушка под Дорогобужем, рядом с Болдинским монастырем. Всю жизнь историю в школе преподавала. А теперь на пенсии.

— Ну, Анечка, я думаю, тут тебе целый кладезь материала. Давай-ка, у тебя осенние каникулы!

— Нормальные люди на каникулах отдыхают…

— Не ворчи. Это нормальные. А ты — Анна Петрова. Звучит — то как!

— Нюша.

— Нюша?

— Да, меня так все зовут. Близкие.

— Спасибо, Нюша.

Болдино, 1590 г.

Нюша отправилась за земляникой. Туесок на правую руку повесила, в левую березовую ветку от комаров отмахиваться. Бежала по тропке в строну монастыря. Ягод вокруг — видимо невидимо. К обеду хотела управиться. Часть дедушке Терентию отнести — он страсть как землянику любит, а вторую половинку домой, бабушке, может, хоть ягод поест. Бабушка совсем слаба. Нюша для нее старается, хоть и пост, молочка да сметанки. Для старых да хворых нужно. Только бабушку не заставишь, сухарик размочит в квасу березовом — вот и вся трапеза. Громко треснула ветка, кто-то шёл в ее сторону.

— Матушка Богородица, спаси и помилуй, — привычно зашептали губы, присела у берёзы, среди высоких стеблей папоротника.

— Эй, кто здесь хоронится?

— Заяц да ёж, больше некому. Ты чего, Егорша, пугаешь?

— С какой поры пугливой стала?

— С такой поры! Выскочил из-за берёзы, как леший.

— Лешие на мохнатых лошаденках по дворам рыщут, а я так — Егор рассерженно сломал ветку папоротника. Шмель, сидящий на коричневом пупырчатом стебле, загудел на Егоршу.

— Уймись, мохнатый! Разлетался.

— Ты чего, Егорша, злишься? Шмель, и тот тебе не такой. Какая букашка тебя укусила?

— Да так, девки на селе совсем от рук отбились, с молодчиками чужими слово молвят, не краснеют. А ты за ягодой?

— За ней.

— Хочешь, подсоблю?

— Ты то? — закусила травинку, рассмеялась. Алый земляничный румянец залил щеки.

— Я то. Ты что, думаешь, я землянику собирать не умею?

— Эх, спасибо молодчикам чужим, не они, так наши бы молодчики и не вспомнили бы, что ягода в лесу поспела. Ну, подсоби, быстрее будет.

Егорша сорвал веточку земляники с белым цветочком и алой ягодкой, поднес к Нюшиным губам. Та откусила ягодку, сладко зажмурилась.