Зачем России Европа? - [65]

Честно говоря, моя надежда сейчас на Акунина с его грандиозным историческим проектом, хотя, судя по по опубликованным пока его планам, он и сам едва ли отдает себе отчет, что единственно достойной целью проекта может быть лишь смена парадигмы. Мы только что наблюдали в этой статье, как это делается – мифическая ордынская парадигма происхождения русской государственности сменилась европейской. Позднее я покажу, что Россия не забыла своего происхождения и «перетягивание каната» пронизывает всю русскую историю. Но сейчас о том, что изборцы, играющие сегодня роль средневековой инквизиции, т.е. насмерть отстаивающие старую парадигму (что, условно говоря, солнце вращается вокруг земли), куда больше готовы к идейной борьбе, чем русские европейцы. В отличие от них, заклинившихся на противостоянии Путину, Александр Дугин, например, смотрит дальше. Конечно, Путин для него «фигура чрезвычайно позитивная». Но знает он и то, что «Путин не обладает достаточным внутренним кругозором для того, чтобы проводить последовательно патриотические реформы». Для Дугина существенно другое. А именно,чтобы – Путин или не Путин – «идеи, которые нам важны, стали для государства руководством к действию».

Валерий Аверьянов, директор Института динамического консерватизма, уже выпустивший как руководство к действию книжку «Новая опричнина», так развивает мысль Дугина: «Вместо обшественного телевидения,которое рискует превратиться в институционализацию “Болотной площади“, создать медиахолдинг, который реализовал бы целеправленно патриотическую стратегию, апеллируюшую к ценностям большинства. Вместо курса на неведомую свободу мы предлагаем курс на построение собранной страны. А такой курс невозможен без дегорбичевизации России».

Cамо собою, славянофилы написали бы в этом месте “без депетриназации России». Но смысл был бы тот же: отрезать, изолировать страну от еретического мира, от «наступающего антихриста». И вернуть ее в Московию (по славянофилам) или в СССР (по изборцам). Не захочешь, а вспомнишь знаменитую рекомендацию Константина Леонтьева: «Россию надо подморозить, чтоб она не гнила». Но при всей гротескности этих планов не забудем, что еще 300 лет назад сказал Шекспир, «в смутные года слепец спешит за сумасшедшим». И преимущество изборцев очевидно. Они отмобилизованы, они готовы в бой. А либералы еще даже и не задумываются, что с Путина идейная борьба только начинается.

А теперь обещанное

«ПЕРЕТЯГИВАНИЕ КАНАТА»

Когда Иван IV «повернул на Германы», сокрушая Европейское столетие России, ему,конечно, не приходило в голову, что он «апеллирует к ценностям большинства». Цель была та же, что у легендарного Манифеста, с которым обратился к ошеломленным европейцам 14 марта 1848 года Николай I: «С нами Бог! Разумейте языци и покоряйтесь, яко с нами Бог!» В обоих случаях непонятливые «языци» поставили Москву на колени, но в первом наступило после этого закрепощение крестьянства и Смутное время, а во втором -- Великая реформа Александра II.

Откуда разница? В России, созданной Петром Великим, бесконечное закрепощение крестьян оказалось немыслимо. Потому, что после Петра это была уже европейская страна. Он вернул ее к истокам, «маленькая и слабая» в его время европейская Россия победила «большую-пребольшую» московитскую. И возможен в ней стал и Наказ Екатерины II «Россия есть держава европейская», вдохновивший впоследствии декабристов, и Александр I, побывавший в единомышленниках диссидента Радищева, и Александр II, пусть с опозданием на четверть века, но подписавший конституционный проект.

Нет слов, в отличие от Московского царства, то была уже «испорченная Европа». Испорченная самодержавием и крестьянским рабством. Испорченная своей несуразной величиной, которую так легко оказалось перепутать с величием. Испорченная тем, что, по словам С.Ю.Витте, «у нас в России существует страсть к завоеваниям или вернее, к захватам того, что плохо лежит». Испорченная, наконец, символическим воплощением всей этой «порчи» -- Русской идеей. Но при всем том – с 1700 по 1917 – Россия была страной европейской. И «порча» постепенно снималась. Исчезло крестьянское рабство. Вслед исчезло самодержавие. Оставалась, правда, империя и с ней надежда на воссоздание Московии.

Тем более, что за плечами европейской России, начиная с Петра, всегда зловеще маячило московитское «мужицкое царство», веками ждавшее своего часа. Оно пыталось прорваться к власти еще при Пугачеве в XVIII веке, но прорвалось, благодаря Русской идее, лишь в XX -- при Ленине. И пошло все по второму кругу: опять крестьянское рабство, опять самодержавие, опять «страсть к завоеваниям». Опять, одним словом, вся старая московитская «порча». Только на этот раз творить зло могла Россия, лишь отрезавшись от мира, перестав быть европейской страной.

И все-таки век «мужицкого царства» оказался даже короче раннемосковитского. Уже три поколения спустя рухнуло и оно: «маленькая и слабая» европейская Россия снова, как в XVIII веке, победила «большую-пребольшую» новую Московию. Да,она сумела продлить русское средневековье еще почти на столетие. Но то был последний ее ресурс. И главное, что не дает спать изборцам, -