Зачем России Европа? - [41]

Source URL: http://www.diletant.ru/articles/19865811/?sphrase_id=766659

* * *

Александр Янов: Катастрофа

КАТАСТРОФА

По мере того, как приближаемся мы в этом цикле к роковым датам июля 1914 и февраля 1917, центральные вопросы нашей темы все усложняются. Поначалу, как мы помним, казалось, что у них лишь два аспекта — военный и политический, теперь мы видим, как отчетливо раздваивается сам их политический аспект. Если в первой его части, до июля 14-го, все в конечном счете зависело от решения царя, то во второй — после его отречения — решали дело сменявшие друг друга Временные правительства.

И потому завершить цикл этим очерком мы, увы, не сможем. И здесь поговорим лишь о том, что предшествовало царскому Манифесту 19 июля (1 августа) 1914 года, которым, ссылаясь на свои «исторические заветы», Россия объявила, что будучи «единой по вере и крови со славянскими народами, она вынуждена перевести флот и армию на военное положение». Другими словами, вступила в войну,которая иначе, чем катастрофой, закончиться для нее не могла.

Предварим мы этот разговор лишь двумя парадоксальными, скажем так, соображениями. Во-первых, «Тринадцатый год кончился для России, — впоминал впоследствии П.Н. Милюков, — рядом неудач в балканской политике. Казалось, Россия уходила [c Балкан] и уходила сознательно, сознавая свое бессилие поддержать своих старых клиентов своим оружием или своей моральной силой. Но прошла только половина четырнадцатого года и с тех же Балкан раздался сигнал, побудивший правителей России вспомнить про ее старую, уже отыгранную роль — и вернуться к ней, несмотря на очевидный риск вместо могущественной защиты балканских единоверцев оказаться во вторых рядах защитников европейской политики, ей чуждых».

Едва ли найдется читатель, сколь угодно антибольшевистски настроенный, который объяснил бы этот неожиданный и на первый взгляд вполне безумный поворот в политике России происками Ленина и большевиков, влияние которых на принятие решений было тогда примерно равно влиянию на сегодняшнюю политику, скажем, Лимонова и его национал- большевиков, т.е. нулю. Но если не они, то кто? Ну, буквально же никого не остается, кроме панславистской камарильи в царской «номенклатуре», поддержанной мощным напором «патриотической» истерии в прессе и в коридорах Думы.

Вот я и говорю, что теоретически остановить вступление России в самоубийственную для нее войну можно было: воевали в ту пору за племенные и конфессиональные интересы разве что африканские племена и в этом смысле царский Манифест лишь продемонстрировал немыслимую в тогдашней Европе африканскую отсталость России. Но на практике — без сильного лидера «партии мира» и альтернативной рациональной стратегии — сопротивляться истерии оказалось бесполезно.

К тому же выводу приводит и второй парадокс. Я имею в виду, что достаточно было в России и здравомыслящих, т.е.не затронутых истерией людей, и не молчали они и писали, что дело идет к катастрофе, и даже предлагали более или менее серьезные планы остановить ее вступление в войну (мы еще поговорим о них подробно) — но услышать их оказалось некому. Так же, как не услышали Герцена за шумом, визгом и яростью одной из предыдущих «патриотических» истерий в 1863 году.

«Для нас, людей, не потерявших человеческого здравого смысла, одно было ясно — записывала в „Петербургском дневнике“ Зинаида Гиппиус, —война для России не может кончиться естественно; раньше конца ее — будет революция. Это предчувствие, более — это знание разделяли с нами многие». Ужасное и всем нам странно знакомое всем нам ощущение, когда предчувствуешь, знаешь, что твоя страна, и ты вместе с ней, катится в пропасть — и ничего не можешь сделать, чтобы ее остановить. Ну, что сделали бы в такой ситуации вы, читатель?

Самым пронзительным из этих предчувствий был знаменитый меморандум бывшего министра внутренних дел Петра Дурново, предсказавший конец войны в таких деталях, что историки уверены: не будь он извлечен из царского архива после февральской революции, его непременно сочли бы апокрифом, т.е. подделкой, написанной задним числом. А ведь вручен был этот меморандум царю еще за 4 месяца до рокового июля. Не прочитал? Или, еще хуже, прочитав, не понял, что читает приговор себе, свой семье и династии? И, что важнее, стране?

О ПЛАНАХ СПАСЕНИЯ РОССИИ

Основных попыток предотвратить вовлечение России в европейсий конфликт я вижу три. Самым нереалистичным, хотя и необыкновенно дальновидным, было предложение Сергея Витте. Согласно ему, России следовало стать посредницей при создании Континентального союза, в основе которого лежало бы примирение между Францией и Германией, чего-то вроде будущего ЕС. Увы, полстолетия и две кровавых мировых войны понадобились европейским политикам прежде, чем созрели они для этой идеи. В начале ХХ века она повисла в воздухе.

Вторую попытку сделал П.Н. Милюков. Еще в 1908 году во время своего балканского турне он убедился, что Сербия готова спровоцировать европейскую войну. Общение с молодыми сербскими военными позволило ему сделать два главных вывода. Во-первых, что «эта молодежь совершенно не считается с русской дипломатией». Во вторых, что «рассчитывая на собственные силы, она чрезвычайно их преувеличивает.Ожидание войны с Австрией переходило здесь в нетерпеливую готовность сразиться, и успех казался легким и несомненным. Это настроение казалось настолько всеобщим и бесспорным, что входить в пререкания на эти темы было совершенно бесполезно».