Заблудший ангел - [79]

— Сибрук, пожалуй, да, — неохотно процедил тот.

— Это был оккультист и репортер, он работал на «Нью-Йорк таймс» в начале двадцатого века…

— Я в курсе, кто такой Сибрук, мистер Фабер. Он первым опубликовал сведения об этих постройках, — оборвал его Даджян, кивком указывая на гигантский каменный шпиль, спрятанный за стенами из кирпича и пластика. — Этот глупец окрестил их «башнями зла», так как считал, будто они излучают вибрации, помогающие Сатане править миром. Но когда он писал о них, то не мог даже доказать сам факт их существования. Большая их часть лежала в руинах, а остальные, в лучшем случае, были скрыты под другими постройками.

— Я читал его «Приключения в Аравии», — согласился Мартин, обрадовавшись, что смог переключить внимание своего палача. — И обратил внимание, что он нигде не дает точных координат…

— А он их никогда и не знал. Поэтому и не привел в своих сочинениях. Никто из шейхов-йезидов, с которыми он встречался в двадцатые годы, не выдал ему местоположение этих башен. Сибруку пришлось удовольствоваться предположением, что некто, обладающий высшим знанием, еще на заре истории воздвиг их по всему континенту, а мы время от времени посещаем их и убеждаемся, что они все еще работают.

— И это одна из них?

— Да, — кивнул армянин. — Моей семье пришлось спрятать ее во времена Сибрука именно из-за его сочинений. Своей книгой он заклеймил мой народ, обвинив нас в связи с дьяволом и заявив, что эти башни управляются силами зла.

— А что, это не так? Разве вы не сатанисты? — недоверчиво вмешался Ник, от усталости еле выговаривая слова. Его ноги ослабли, каждый вздох давался все с большим трудом. Он уже начинал желать, чтобы их участь, какой бы она ни была, поскорее определилась.

— Конечно же нет!

— Тогда почему вы хотите принести нас в жертву? — Он закашлялся. Полковнику на глазах становилось хуже. От лихорадки его раненый лоб покрылся потом. И эти холодные капли не предвещали ничего хорошего. — Разве не так поступают адепты зла? Приносят человеческие жертвы?

Даджян перестал ходить кругами около своих пленников и склонился над техасцем.

— Самое интересное в вашем случае, полковник, — произнес он свистящим шепотом, — это то, что не я буду орудием вашей казни. Я не хочу запятнать свои руки вашей кровью. К счастью, своей попыткой похитить священную реликвию вы заслужили ордалию. Знаете, что это?

Ник Аллен даже приблизительно не представлял себе, о чем речь. Это слово он слышал впервые. И Даджян, так и предполагая, не замедлил дать разъяснения.

— Это Божий суд, полковник, — процедил он. — Чистый и беспристрастный суд Всемогущего. Неумолимый приговор. Моментальный. Точный. Вашу судьбу решит Он. Вас это устраивает?

— Вы сошли с ума…

Новый порыв ледяного ветра — быть может, отголосок бури, бушевавшей на пиках Арарата, — прервал их разговор.

— Не будем терять времени. — Армянин распрямился и не расслышал презрительных слов своего пленника.

Повинуясь его жесту двое солдат подтолкнули обоих американцев к краю мрачного кратера. Скальное ущелье внушало ужас: прямо под их ногами разверзлась вертикальная пропасть, словно резцом прорезанная щель, из которой вырвался поток жаркого воздуха и пощечиной обжег их лица. Даджян собирался сбросить их вниз? В этом и состояла ордалия?

Фабер прекрасно знал значение этого термина.

Он был введен в обиход в старой Европе во времена святой инквизиции и применялся в отношении ведьм и еретиков, когда в силу разных причин церковники отказывались от традиционного судебного процесса и заставляли преступников доказывать свою невиновность посредством испытания огнем или водой со связанными руками и ногами. Мартин не думал, что их собираются сбросить в бездну. Ордалия должна была давать им минимальный шанс на спасение. А подобная этой пропасть такой возможности явно не предполагала.

— Что вы собираетесь сделать с нами, Даджян? — спросил Мартин взволнованно, видя, что земля обрывается у их ног.

— Давайте испытаем вашу веру, господа.

Армянин взял в руки маленькую реликвию из Эчмиадзина и приложил к голове. Напоминающий формой почку камень сверкал, как бриллиант. Вероятно, он сиял своим собственным светом, потому что вокруг уже сгустился ночной мрак и ничто иное не могло вызвать эти отблески.

— Вам известно, мистер Фабер, почему эти камни называют камнями Солнца?

Мартин не ожидал такого вопроса. Не выпуская камня из рук, Даджян продолжал:

— Гелиогабалы — это особые минералы, реагирующие только на сигналы Солнца. Всего несколько часов назад полное солнечное затмение накрыло ближайшую к нам широту, позволяя увидеть плазменную корону светила. Хотя вы и не заметили, но эта энергия нанесла удар по Земле и заставила заработать все оставшиеся в мире семь башен ангелов, которые и активировались в течение последних часов. Если один из таких камней окажется вблизи от башни, он получит эту энергию и сможет выдать крайне любопытную реакцию.

— Какую такую реакцию?

— Мы называем ее Божья Слава, мистер Фабер, — улыбнулся армянин. — Иудейская Библия называет ее kabod. Это блеск Вечного Отца. Тот самый свет, который был явлен Моисею на горе Синай. Пламя, пожиравшее терновый куст, но не сжегшее его и позволившее Всевышнему говорить через него… В действительности, это наш самый древний канал для общения с Богом. Только в вашем случае, если вы не обладаете необходимым даром, он принесет смерть.