Заблудший ангел - [81]

В первое мгновение поднявшийся от этой штуки ветер заставил его предположить, что речь идет о самолете с вертикальным взлетом. Но, по совести говоря, это явление даже отдаленно его не напоминало. Словарный запас полковника Аллена не располагал названием для того, что предстало его взору. И уж совсем не было ни на что похоже, когда это нечто приблизилось и полковник понял, что сделано оно вовсе не из металла. Эта труба — или черт знает как ее называть — казалась подобием пуповины с влажными блестящими стенками. И в довершение всех бед она издавала целую гамму звуковых и цветовых колебаний, парализовавших его органы чувств.

Первым отказало зрение, начав посылать ему искаженные образы. Силуэты воинов-йезидов, державших их под прицелом на турецко-армянской границе, вдруг задрожали и расплылись, и даже четкие резкие черты его собственного лица вдруг стали растекаться, словно растопленное масло.

«Этого не может быть, — повторял себе Аллен снова и снова, чтобы сохранить самообладание. — Это не происходит в действительности. Это лишь галлюцинация». Рот его внезапно пересох, — казалось, будто язык прилип к нёбу.

Что касается слуха, то до Аллена доносилось лишь эхо фраз, выкрикиваемых его палачами.

— Вот Божья Слава! — Звуки шли издалека и с трудом пробивались через резкий писк этой штуковины.

— Слава! — подхватили остальные.

Аллен совершил сверхчеловеческое усилие, чтобы упасть на землю. Его огромное тело потеряло всякое представление о силе тяжести. Он знал, что стоит на краю пропасти и один неверный шаг будет стоить ему жизни. Поэтому, с неимоверным трудом прикинув, куда ему следует падать, он всеми силами устремился к земле. Нечто продолжало парить в нескольких метрах от его головы. Оно расположилось над местом, где находились они с Мартином, и вращалось с дьявольской скоростью, засасывая в себя попадавшиеся на пути камни и кусты. Если они ничего не предпримут, скоро оно сожрет и их.

Вдруг он увидел, как упал один из солдат.

Даджян превратился в тонкую горизонтальную черту где-то на периферии его зрения.

И пока привычный мир испарялся и исчезал, это гигантское веретено, вертикально зависшее в воздухе, вдруг осветило окрестности, словно вновь наступил полдень.

По какой-то непонятной причине Божья Слава их не убила.

Более того, немного придя в себя, он все еще слышал, как Мартин Фабер обращается к этой штуковине с проклятиями. Он произносил странные слова. Совсем непонятные Нику. Ветер подхватил эти заклинания и разнес по всей равнине, а затем столб поглотил его напарника, а его самого оставил лежать в стороне, не удостоив вниманием.

Больше он Мартина не видел. Но сейчас, когда Аллен точно знал, что Мартин жив и американские спутники уже обнаружили его на другом краю континента, у агента появилась новая цель, ради которой стоило жить.

Ему необходимо было поговорить с Мартином. Хотя бы один раз. И спросить его, что же с ним произошло тогда, в брюхе того чудовища.

61

— Вы это серьезно? Там находится мой муж… прямо сейчас?

Мои отчаянные вопросы не произвели особого впечатления на Даджяна. С рассеянным видом он созерцал бесприютную землю на северо-западе Турции на экране своего ноутбука, словно эти картинки могли сообщить ему такое, что никто на свете, кроме него, не в силах понять.

— Я должен вам сказать кое-что, сеньора Фабер…

Его фраза прозвучала как приговор.

На какой-то миг я испугалась наихудшего. Его зрачки не двигались. Поэтому, когда он продолжил свою речь, я испытала несказанное облегчение.

— Мне знакомо это место, — добавил армянин задумчиво. — Мы с вашим мужем были там много лет назад.

— Правда?

— Да, — пробормотал он, и губы его дрогнули. — Именно там я и стал шейхом. Его наставником. Если похитители привезли его туда, значит они знают о камнях больше, чем мы предполагали.

— Насколько больше?

— Намного, — отрезал он сухо. — Готовьтесь. Мы уезжаем.

62

В это время неподалеку от Нойи, в трех морских милях от небольшой бухты А-Баркинья, получившей свое имя в память о том, как некогда легендарный ковчег Ноя сел на мель на соседней реке, экипаж семнадцатиметрового рыбацкого судна «Сирена де Лалин» старался починить свой вышедший из стоя двигатель «Катерпиллар» мощностью четыреста лошадиных сил. Бурные волны повредили основной мотор и захлестнули резервный. И одиннадцать членов команды болтались близ порта Виго с грузом миноги и трески, каждую минуту ожидая гибели. Механик, пузатый галисиец из Муксии, знаменитый тем, что мазал лысину оливковым маслом, чтобы ярче блестела, попросил выключить трансформатор, а вместе с ним радар, сонар, радиосвязь и даже микроволновку, ради того, чтобы спокойно копаться во внутренностях суденышка.

Именно он первым ощутил сотрясение судна.

Ему отчасти повезло, хоть и ненадолго, потому что в этот миг он растянулся на полу в трюме рядом с килем «Сирены». Его правое ухо было прижато к деревянным доскам, пока он определял, откликается ли винт на его попытки регулировки, как вдруг он услышал три глухих удара, следовавших один за другим. Близко. Очень близко.

Бум. Бум. Бум.

Тито — так звали механика — не успел среагировать. После залпов он увидел нечто непостижимое: гигантского размера игла пронзила пол в полуметре от него, раздирая корпус корабля; образовавшийся фонтан воды окатил его с головы до ног. Звук при этом раздался такой, какой могла бы издавать простыня, рвущаяся под ножом мясника. Круглое румяное лицо моториста побледнело. Но несчастья на этом не закончились. Брешь зигзагом пронеслась по днищу судна, но бедный Тито уже этого не увидел. Морская пена и напор воды оказались столь сильны, что, прежде чем он успел встать на ноги и добраться до ведущего на палубу трапа, его протащило по дну трюма и вытолкнуло в бездну, как никчемную ветошь.