Забайкальские болтомохи - [7]

2. Балдан и Дарима

Безбедно дожил Балдан до двадцати двух лет. Армию отслужил, принял табун в пастьбу, настоящим батыром стал.

А на другом конце села за это время подросла и расцвела, как саранка дивной красоты, Дарима Бальжирова. Ё-моё, Дарима-Даримая, ласточка степная, ковылинка в росе, ранний туман над Ононом! Волосы яркие и до пояса, щеки румяные, талия - поясок серебряный, да в характер камушек вставлен, как в кресало. Чиркнет тот камушек по серебру - искры сыпятся из глаз у друга Баира, и у друга Жаргала, и у уже женатого завскладом Нимы. Не тронь серебряный поясок!

Один жених сватался - от ворот поворот, другой сватался - только пыль за "Жигулями" колечком завилась, третий - от досады в запой вошел, как бык в болото.

Молчал-молчал отец Даримы, наконец и он не вытерпел каприза дочери, спросил:

- Какого кооператора ждешь, доченька? Останешься одна.

- Не хочу ни-ко-го! - отрезала красавица.

- Так не бывает. Надо слово твердое дать и держать его.

- Ах так! - брызнула ресницами красавица саранка. - дам слово! Вот вам: выйду замуж за того, кто проедет мимо дома на сивой кобыле задом наперед.

- О, е-караганэ! - только и вымолвил бедный отец. Ибо какой же настоящий мужчина поедет по селу на сивой кобыле, да еще задом наперед!

А везучий Балдан в этот день играл в карты с друзьями. Сначала проиграл десять рублей, потом сто, потом и вовсе продулся вчистую. Заело самолюбие, закусила удила гордость: как же, величают везучим Балданом, а тут заклинило. И решился он на отчаянный шаг. Привстал над компанией и рубанул с маху:

- Ва-банк!

- А если проиграешь? - припугнули товарищи.

- Проиграю - на сивой кобыле поеду задом наперед!

- Метай банк, - приказал Нима.

Не успел Балдан и глазом моргнуть, как выпал ему туз, а потом дама-тройка, а наверх опять туз. Классический перебор! При таком случае не один русский офицер застрелился, а бурятский скототорговец Рыгзенов от позора даже в Канаду эмигрировал и все страшится назад вернуться...

Потрясенного Балдана друзья взгромоздили на сивую кобылу, которую Нима где только и нашел: эта скакунья, наверное, помнила еще проезд по Забайкалью цесаревича Николая, будущего монарха России. Запылила та животина по улице, ноги волочатся, клочья шерсти летят по сторонам, а еще идут рядом друзья-картежники да горланят величальную, сивокобыльную:

Бабушка конского табуна,

сивая грива, седая спина.

Едет Балдан, повелитель судьбы.

Бабушка, ты уж не встань на дыбы!

О-хо-хо, позорище великое, не дай Бог ни мне, ни горбатой старухе, ни президенту страны ездить на сивой кобыле. Вот ты, читатель, так, наверное, думаешь. И все так думают? А, правильно сообразил, не все, вспомни-ка отца Даримы!

- Старуха! - закричал он. - Молись далай-ламе, божье знамение на улице. Спаситель приехал!

Глянула в окно старая, цап-царап белое полотенце из переднего угла, хадак по-бурятски называется, положила на него хлеб да соль и вприпрыжку на улицу. Поклонилась честной компании, во двор зазвала. В общем, охомутали Балдана, заарканили Дариму, впрягли в супружескую повозку.

- Наездник ты мой, - говорит теперь в лирическую минуту красавица Дарима, ведя за подолом пятерых ребятишек...

3. Балдан-пчеловод

Уж на что ушлый да пройдошистый Нима, но и его обманул русский кооператор из Одессы - всучил улей с пчелами, вымирающими от какой-то болезни. Понял это Нима только при проезде через курорт Дарасун. Тихо-тихо в улье стало, а раньше гудело. Попросил знакомого пчеловода деда Матвея осмотреть улей. Тот и раскрыл обман, а поскольку дуги гнуть умел, то и присоветовал столкнуть улей какому-нибудь простачку.

Как раз в это время в Дарасун приехал Балдан на своей степной бричке, привез бабушку Янжиму лечиться минеральной водой, аршан по-бурятски называется. Ни за что не хотела старушка садиться в "Жигули". Все болезни, сказала, от железа да бензина, поеду только на лошади.

Устроил Балдан бабушку к знакомым, кой-какие покупки сделал, собрался ехать домой. А тут Нима навстречу, такой важный стал, работает завбазой в Дульдурге, располнел, как юрта многодетного человека, с боков до середки оглоблей не достанешь.

- Ах, Балдан, дорогой Балдан! Что я слышал, что я слышал!.. - говорит медовым голосом, язык так и прилипает к губам.

- Что ты слышал, второгодник Нима?

- Красивые женщины с курорта говорят, что женская красота требует поддержки и особого ухода. Чтоб не портилась, не старилась, надо мед пить. Каждый день по ложечке.

- Мед? - удивился Балдан.

- Ага, - уверяет Нима. - Я вот тут по случаю купил богатейший улей с пчелами, да потом подумал: мою Хорло хоть медом, хоть дегтем, хоть дустом угощай, все равно не расцветет. Однако порода такая, караганистая...

Посочувствовал Балдан школьному товарищу да и свою Дариму вспомнил что не сделаешь для такой сладкой женщины! Пусть будет еще слаще, кому ж охота в сорок лет на горечь горькую переходить? Купил Балдан улей, погрузил на бричку, поехал. Да вспомнил, что надо завернуть еще к одному знакомцу. Тот жил напротив старого здания, купеческого особняка, теперь брошенного местной конторой.

Стал Балдан подворачивать к дому знакомца, тряхнуло бричку в канаве, конь прянул, и, шайтан его задери, улей выбросило и хряпнуло о землю. Уж на что были пчелы дохлые, но от эдакой встряски загудели, поднялись роем и давай кружиться над разбитым ульем. Покружились роем и прилепились на карниз старого особняка, повисли на нем, как курчавая баранья шкура, шевелясь живыми завитками.