За сценой - [4]

— Люмбаго.

— А это от чего такое бывает?

— Ну, от разного, — сказал доктор уже менее уверенно.

У Макса осталось ощущение, что врачи и сами не поняли, в чем тут дело. Но он послушно отправился домой и старательно соблюдал предписанный режим на протяжении трех часов, а потом ему позвонил Том, который закончил работу на сегодня, и они договорились встретиться в своем обычном баре. Правда, от пива Макс сразу отказался — доктор строго-настрого запретил мешать алкоголь с таблетками от спины.

— А что у тебя со спиной-то? — спросил Том, который из солидарности тоже взял кока-колу и теперь смотрел на нее с тоской.

— Люмбаго.

— Ого! — Том уважительно присвистнул. — А что это?

— Да черт его знает.

— А сейчас болит?

— Да вроде нет.

— Ну, за твое здоровье!

Потом они еще несколько раз выпили за здоровье Макса, чокаясь стаканами с газировкой, и это как будто бы помогло — боль в спине больше не возвращалась, а настроение стало получше. Дневная жара уже немного спала, на город опускался прозрачный летний вечер, и они решили прогуляться пару остановок.

Уже у входа в метро, когда они прощались, Макс отметил краем глаза какую-то беспокоящую деталь. В ушах шумело — не то от духоты, не то от таблеток, и он не сразу сообразил, что именно его взгляд выцепил в окружающей их мирной картине. Оборвав себя не полуслове, он озадаченно завертел головой. Тротуар, разморенные прохожие, собака на поводке. Автобус проехал мимо, загородив на мгновение небольшое кафе через дорогу…

Вот оно. На летней террасе под козырьком сидел за столиком человек. Он прятался от мира за развернутой газетой, но уже через мгновение опустил ее на колени и не глядя потянулся за чашкой. Это был тот вчерашний… как его? Саша. То ли русский, то ли поляк.

— Что это ты там высматриваешь? — Том обернулся и тоже некоторое время шарил взглядом по улице. Заметив Сашу, он насупился. — Ого! Слушай, пошли-ка отсюда.

Он явно живо припомнил рухнувшую на него груду ящиков.

— Сейчас, — сказал Макс. — Погоди. Странно как-то.

— Что странно? — Том нетерпеливо поглядел на него, потом снова на Сашу. — А, ну да! Что это у него там, чайник? В такую-то жару!

— Да нет. Просто он ведь должен сейчас быть на концерте. Ну, помнишь, они вчера про это говорили… что передвинут его на сегодня. И концерт там уже идет, а он тут, на другом конце города. Странно.

— Да и черт с ним. Тебе-то какая разница?

— И никуда не спешит.

— Ну, значит, так надо. Может, его опять куда-нибудь передвинули. Пошли!

Саша свернул газету, выронив пару листов и даже не заметив этого, и положил ее на стол. Достал из кармана телефон, зачем-то потряс его, раздраженно потыкал пальцем в экран… И вдруг, словно почувствовав, что на него смотрят, обернулся и уставился прямо на них.

Еще один автобус остановился рядом на светофоре, обдавая их жаром и загородив и Сашу, и кафе.

— Я пойду спрошу у него, — буркнул Макс неожиданно для себя самого.

— Что спросишь? Зачем? Да что с тобой такое? У тебя же спина вроде больная, а не голова! — Том посмотрел на него с испугом.

Макс ничего не ответил. Он и сам себе не смог бы объяснить, зачем ему понадобилось встревать не в свое дело, но он даже отсюда, через дорогу, сквозь гул транспорта, ощущал островок густой тени, невидимый ореол, который висел над Сашей, тяжелый шлейф, который тянулся за каждым его движением. Макс сразу узнал это чувство, ему была знакома эта потерянность, от которой он сам пытался отделаться бесцельными и бессмысленными действиями — потолкаться среди людей, зайти в кафе, выпить, не чувствуя вкуса напитка, повертеть что-нибудь в руках… Может, и Саша, когда крутился там, возле театра, тоже видел что-то такое, от чего не может оправиться? И теперь не в силах вернуться на работу, которую вообще-то никто не отменял. Он — жертва, такая же жертва, как они, отравленная липким ползучим кошмаром. Но они уже здоровы, почти совсем здоровы, а вот Саша не в себе. Нехорошо оставлять человека в таком состоянии.

И когда для пешеходов загорелся зеленый, Макс уверенно зашагал через дорогу. Том сопел неодобрительно, но не отставал.

Саша уже снова погрузился в задумчивость и испуганно дернулся в ответ на приветствие, но тут же узнал их и заулыбался.

— А вы почему тут, а не на концерте? — Макс решил спрашивать прямо, потому что все равно ничего лучше не придумал. — Вроде говорили, что вы сегодня выступаете.

— Нет. Нет, не выступаю.

— А когда? Завтра?

— Никогда.

— А что так? — Том все-таки тоже решил принять участие в разговоре. — С этим поссорились… с сиреневым?

— С кем? С… сиреневым? — Саша недоуменно нахмурился, потом засмеялся и помотал головой. — Нет, нет.

Он зачем-то потянулся к телефону, но тут же положил его на место.

— Сломался? — спросил Том.

— Да вон какая-то ерунда…

Саша снова взял телефон и показал им: сетка трещин словно стала еще гуще, стекло выкрошилось по краям, а на месте вмятины на экране растеклось чернильное пятно, за которым ничего не было видно.

— В ремонт надо, — посочувствовал Макс.

— Ага. Дома уж отнесу.

— А когда домой?

— Завтра.

— Это все из-за меня, — покаянно вздохнул Том.

— Что? — Саша чему-то ужасно удивился. — Вы-то тут при чем?