За морем - [166]

Мальчишка снова потянул меня за руку:

— Пошли, мисс. Уже садятся на корабль. Вы опоздаете, мисс.

— Нет, погоди… Attendez, s’il vous plaît.[67]

Я застыла на причале, глядя на движущуюся мимо меня толпу, на смеющихся и весело болтающих людей, осторожно поднимающихся по трапу всего в ста шагах от меня.

Так Америка или Франция? Нью-Йорк или Париж?

Мне никак было не решить. Я чувствовала себя как оглушенная тяжелым ударом.

Неожиданно заревел громкий протяжный корабельный гудок, показавшийся мне бесконечным. Мальчонка уставился на меня большими удивленными глазами. Потом у меня вдруг заложило в ушах, и я снова стремительно закружилась, проносясь сквозь леденящую пустоту… И дальше — ничто.

Прохладный воздух, влажный и солоноватый, щекотал мне ноздри. Со всех сторон меня окружало что-то огромное и теплое. Я попробовала открыть глаза, однако веки оставались такими тяжелыми и неподъемными, что я быстро оставила эти попытки.

— Я же велел тебе отправляться домой и ждать меня, — ласково промурлыкал мне в ухо знакомый голос.

— Я не смогла, — прошептала я в ответ холодными непослушными губами. — Я не могла сидеть и просто ждать тебя. А вдруг ты там нуждался во мне?

— Значит, ты отправилась меня спасать, — продолжал этот бесконечно ласковый голос, — и я едва не потерял тебя навеки.

Теплая субстанция подо мной качнулась, и где-то в стороне я услышала, как тот же голос уже более резким тоном произнес:

— Она приходит в себя. Слава богу! Машина готова?

Ему издалека что-то ответили, но слов я не разобрала.

— Нет, думаю, лучше в Париж, — раздался этот голос, такой глубокий и густой, у самого моего уха. — Кажется, ей уже намного лучше. Пусть «Аллегра» свяжется с отелем, мы там будем через два часа. — Затем он снова склонился ко мне. — Ты уже можешь двигаться, милая? Машина ждет.

— Машина, — повторила я и вновь попыталась открыть глаза, поняв, что именно сейчас это крайне важно.

На сей раз мне это удалось, хотя и еле-еле, впрочем, достаточно, чтобы увидеть в царившей вокруг, почти полуночной темноте, что слабо освещенное с улицы светом фонаря лицо — это лицо Джулиана.

— Но ведь ты мертв, — хрипло сказала я.

— Нет, любимая, — ответил он, и тут же я почувствовала, как он таким знакомым движением отвел мне волосы назад. — Я жив. Я разыскивал тебя, пытаясь вернуть обратно, пока ты не отправилась дальше, сев на этот злополучный корабль.

— Что? — Ко мне начал понемногу возвращаться здравый рассудок, и я тут же поняла, что ничто другое на свете для меня ничего не значит. — Джулиан?

— Да, милая, это я.

— Но ведь ты мертв. Где я?

— В Гавре. Ты собиралась сесть на «Коламбию» и вернуться в Нью-Йорк. Мы наконец смогли тебя поймать, и далеко не с первой попытки. Насколько я понял, ты так и не взошла на трап «Коламбии»?

— Нет. Я все пыталась для себя решить… О боже… Джулиан! Ведь это невозможно. Ты, наверно, призрак… Погоди-ка, который из Джулианов?

Он легко рассмеялся:

— Дорогая, я ведь говорил тебе однажды, что мы — один и тот же человек.

— Да, но…

— Ну ладно, я — тот, что постарше. Тот, за кого ты вышла замуж.

— Но… Артур сказал мне…

— Тшш, милая. Я потом тебе все расскажу.

— Но ведь Джефф тебя убил…

— Ну что ты, нет, конечно. Ты уже можешь двигаться? Давай я отнесу тебя в машину?

— О боже! — снова прошептала я и залилась слезами.

Я смутно ощутила, как он обхватил меня руками и поднял, прижав к себе, почувствовала, как легкой уверенной поступью он несет меня сквозь тьму. Уткнувшись ему в грудь, я бессильно рыдала, совершенно не в силах себя контролировать и подавлять слезы, как недавно на перроне. Теперь все накопившееся безудержным потоком изливалось наружу, на его рубашку и скрываемую ею живую, настоящую плоть, — и вся моя скорбь этих дней, и страх, и дикая, невыносимая тоска.

Должно быть, мы добрались наконец до машины, потому что я почувствовала, как, легко качнув, он занес меня вовнутрь, по-прежнему не выпуская из рук. Захлопнулась дверца, потом я различила, как впереди закрылась другая дверь.

— Все тут, — молвил Джулиан, и машина тронулась с места.

Мало-помалу мои рыдания и всхлипы стали стихать. Не потому, что я больше ничего не чувствовала — просто у меня иссякли силы.

— Тшш, милая, — сказал он, приникнув губами к моим волосам, — я знаю, у тебя шок. Мне очень жаль…

— Жаль? — аж дернулась я. — Не смей сожалеть. Ведь ты жив! Ты жив! Ты жив! — повторяла я, словно убеждая в том саму себя.

Это никак не могло быть сном, все ощущалось мною совсем не как во сне, однако это не могло быть и явью.

— Я жив, — подтвердил Джулиан, — и ты жива, слава богу. И я люблю тебя, дорогая. Моя храбрая и удивительная Кейт. Я жив, моя отважная возлюбленная! Моя бесценная жена! — бормотал он мне в волосы, поглаживая мне руку своими быстрыми пальцами, пока наконец от его нежных успокаивающих слов и ровного хода машины я не уплыла в сон, глубокий сон без сновидений.

ГЛАВА 30

Когда я проснулась, Джулиан лежал рядом со мной в незнакомой, бездонно мягкой постели. Левая рука его обнимала меня за плечи, а правая нежно гладила висок.

— С добрым утром, любимая, — сказал он.

— Ты жив, — хрипло сказала я с пересохшей глоткой.