За морем - [165]

А значит, мне предстояло существовать дальше, найти себя в этой жизни. Попытаться как-то применить на пользу себя и свои знания. Возможно, двадцатые годы я проведу на Уолл-стрит, накапливая кругленькое состояние, а затем, в годы Великой депрессии и следующей войны, пущу его на пособия для безработных. Чем-то же надо занять мозги. В чем-то обрести смысл жизни. Чем-то возместить то, что ради дурацкой надуманной миссии покинула поверженное тело Джулиана, оставив лишь Холландера да Эндрю Поулсона проводить его на вечный покой, отстояв у его гроба.

Сейчас же все во мне как будто оцепенело, и мне это было даже на пользу. Я будто нарастила вокруг себя толстую непроницаемую защитную оболочку, так что боль саднила меня лишь на поверхности, не проникая глубоко вовнутрь.

Джулиана… больше… нет…

Нет даже нашего ребенка. Эта мысль до сих пор упрямо отталкивалась сознанием. Нельзя сказать, чтобы она отрицалась — мозг сухо признал случившийся факт, — просто эта информация не просачивалась глубоко, в безмолвное, опустошенное пространство моей души.

Даже теперь я еще не в полной мере ощущала окружающий меня мир. Я просто тихо сидела на деревянной скамье, бесстрастно взирая на взбудораженную портовую суету и спокойно дожидаясь, когда с часовой башни ударит одиннадцать и начнется посадка на борт трансатлантического лайнера «Коламбия» компании «Кунард-Лайн», который отвезет меня обратно домой, в Америку. В прошлый раз я пересекала Атлантику на частном самолете — теперь же возвращалась на небольшом стареньком корабле, отбороздившем свое еще в девятнадцатом веке и вытащенном из нафталиновых шариков исключительно из нужд военного времени. Как пригодная к делу посудина. Впрочем, с виду лайнер был очень даже мил. Хоть и выкрашенный для маскировки унылой серой краской, он чем-то к себе располагал. Как гордо сообщил мне человек в конторе «Кунарда», за «Коламбией» пока что числился рекорд скорейшего пересечения океана, по крайней мере пока в ближайшее время какой-нибудь германский лайнер не отнимет у нее пальму первенства.

Так что у меня впереди была возможность пережить собственный «Титаник» и однажды вечером после ужина изобразить на носу лайнера Кейт Уинслет. И попытаться почувствовать хоть что-нибудь еще, помимо этой страшной внутренней оцепенелости…

— Здравствуйте, мисс! — резанул по ушам чей-то звонкий голос, заставив меня сильно вздрогнуть.

— Здравствуйте, мисс! Вы англичанка? — Тощий и босой мальчонка лет, может быть, восьми таращился на меня с голодной надеждой в глазах. Неужто настолько очевидно, что я не француженка? — Позвольте, я отнесу ваш чемодан, ладно? Всего десять сантимов, мисс.

— Oui, merci. Я путешествую на «Коламбии». Знаешь этот корабль?

— Oui, конечно, мисс. Вы же со мной пойдете, да?

Часы как раз начали отбивать одиннадцать, и я поднялась со скамьи, вручив мальчишке свой скромный чемоданчик. С собой у меня была лишь пара пижам, смена белья да красивое новенькое платье, которое я купила для моего последнего вечера с Джулианом, приобретя заодно кое-какие туалетные принадлежности за неимением моей любимой «Ньютроджины». Не так-то густо, чтобы начать новую жизнь.

Мальчонка ухватил меня ладошкой за руку и повел вперед, в сторону лайнера, стоявшего в паре сотен ярдов впереди. В это время только что прибывший военный транспортник высаживал на берег пассажиров, и они нестройной толпой брели по пирсу, распевая что-то веселое и разухабистое, — бесконечный поток цвета хаки, увешанный вещмешками и касками, ощетинившийся винтовками… Я вся настолько сфокусировалась на Джулиане, на том, как бы его уберечь, что совсем не успела проникнуться мыслью, что шел 1916 год, и я невольно оказалась настоящим свидетелем того, как разворачивалась история той войны.

Эти люди, эти медсестры, эти недавние мирные горожане — все были вовлечены в войну. «Может, мне все же стоит остаться?» — внезапно мелькнуло в голове. Я могла бы записаться в Красный Крест или еще в какую-нибудь добровольную организацию. Могла бы водить санитарную машину, как Хемингуэй, или пойти в сестры милосердия. Могла бы где-то пригодиться.

Я остановилась в пятидесяти ярдах от трапа во второй класс, где уже начала собираться толпа, желавшая поскорей попасть на борт. В основном здесь были женщины, некоторые с детьми. Один прелестный малыш с золотисто-соломенными кудряшками весело резвился, пытаясь убежать от матери, — именно таким я всегда и представляла Джулиана в детстве. Были несколько мужчин в гражданском — на фоне столь милитаризованного пейзажа их невзрачные костюмы выглядели несколько экзотично. Те немногие мужчины без военной формы, что мне встретились за минувшие две недели, явно были просто негодны к воинской службе. Так что эти, решила я, наверняка американцы, возвращающиеся в Нью-Йорк. Ведь Соединенные Штаты вступят в войну только в следующем году.

Мальчонка недоуменно повернулся ко мне:

— Почему стоим, мисс?

— Дай-ка я малость подумаю, — ответила я и сжала пальцами виски.

Может, мне все же лучше остаться? Может, я смогу принести куда больше пользы именно здесь и именно сейчас? Определенно, в войну пригодятся лишние руки. Я уже чуточку знаю французский, могу выучить и получше.