За гранью разума - [25]

(И — образ, пусть не очень ясный!)

«…— Похоже, льда уже нет, — констатировал Высожарский.

Термометр остановился на 3,2 градуса тепла. Капсула стояла чуть косо, осев в мокрый снег, смешанный с песком. Было темно, но не так… сильно… как там, где капсула находилась несколько секунд назад. Небо было почти полностью закрыто плотными облаками, из которых валили хлопья мокрого снега. На горизонте в тех местах, где облачный слой распадался на отдельные грозовые тучи, разгоралась оранжевая заря…»

(Уже — чёткий образ!)

«…Тубанов начал съёмку (что бы ни случилось, а на плёнке должно быть зафиксировано всё!), но успел снять только несколько кадров… потому что Высожарский вдруг спросил:

— Сколько времени?

Тубанов сразу понял, к чему он это спрашивает. Пропущен сеанс связи! Через два часа…» (или нет) «… час после старта капсулы — а он состоялся в 7. 50 — экипаж звездолёта должен был связаться с капсулой. Сейчас уже 8. 58, а связи всё нет… Забыть о связи астронавты, оставшиеся на борту… так просто не могли… Значит, что-то случилось!

Тубанов вызвал звездолёт. Догадки с огромной скоростью мелькали в его мозгу. Он даже не мог остановить своё внимание на одной из них, и не заметил, что навигационный экран погашен. К счастью, антенны капсулы «нашли» звездолёт, и экран тут же зажёгся. И…

— Я — «Фомальгаут». Вызываю «Дубхе». Приём…

— Я — «Дубхе», — как ни в чём не бывало, прозвучал в динамике спокойней голос Флантарского… — Слышу вас хорошо. Почему связались раньше времени? Приём.

Этот вопрос был как… неожиданный удар из-за угла…» (Так — в тексте?)

«…— Как — раньше времени? Прошло 8 минут после расчётного времени связи! Почему вы не связались с нами? Приём.

— Вы ошибаетесь, — с заметным недоумением ответил Флантарский. — Сейчас всего 8. 37. Очевидно, у вас испopтились часы, о чём сообщали и наши предшественники… Расскажите нам подробнее, что у вас? Приём.

— У нас тут — до предела странные дела, — Тубанов попытался сразу перейти к делу…» (снова: так — в тексте?) «…но это ему не удалось. — Сначала с берега второго озера в том самом месте, где вы сообщили, что озеро там одно, мы перенеслись на северный полюс… Как стояли, так и перенеслись. Я был в озере на глубине 3 метров, из-за чего все остальные упали с трёхметровой высоты в снег. А капсула так продавила лёд, что мы чуть не утонули. Правда, температура была –81 градус, так что лёд сразу замёрз. А потом оказались здесь. Где мы сейчас? Приём.

— Не можем понять, — не сразу ответил Флантарский. — У нас на экране две точки. Выходит, что вы летите к экватору над южным материком, и одновременно находитесь у южной оконечности сeвepнoгo полярного океана…» (нет) «…материка. Приём.

Тяжёлое молчание повисло в капсуле. Ровный ход исследований, не успев даже как следует развернуться, вдруг, безо всякого перехода, перешёл… в полосу тяжёлых испытаний…

Что-то неуловимое, что не могут зарегистрировать ни человеческое сознание, ни электронная техника, уже в первый день экспедиции ворвалось в её жизнь, выведя из строя бортовые приборы и аппараты. И это при том, что вся навигационная и вычислительная техника на борту установлена новая, находящаяся на пределе не только надёжности, но и вообще… Технику изготовляли по частям на лучших предприятиях… Аорары, Фрхольма, Удротунге…» (Да, так!) «…А — органы чувств человека? Можно ли в таких случаях полагаться на них? Только в случае, если показания приборов подтвердят, что оба мгновенных перемещения реальны.

— «Фомальгаут», вы нас слышите? Приём, — поторопил Флантарский.

— Слышим. Что на телетайпной ленте? Приём.

— Не можем разобрать. Какая-то каша. Впечатление такое, что одна информация напечатана поверх другой. Сейчас пытаемся разобрать. Приём…

— У нас всё. Конец связи.

— Тогда возвращайтесь. Конец связи.

Тубанов не услышал щелчка. Навигационный экран опять погас. От неожиданного толчка Тубанов едва не стукнулся головой об иллюминатор… Попытавшись отодвинуться, он убедился, что ему мешает какая-то сила.

— Падаем! — закричал Иситуатль, оказавшийся в таком же положении.

Но Тубанов уже и сам понял, в чём дело. Капсула оказалась в атмосфере с отключенными двигателями и люком кверху — и, ускоряя вращение, камнем падала с километровой высоты прямо в жерло вулкана. В иллюминаторе… В иллюминаторе с бешеной скоростью мелькали то облако раскалённой пыли, то розовое небо с серыми облаками. Нельзя было понять, где верх, где низ. Тубанов рванулся назад… чтобы пристегнуться к креслу, и от сильного рывка чуть не… выскочил из него, а в следующую секунду опять чуть не упал на иллюминатор.

Вулкан стремительно приближался, Капсула вошла в дымовое облако. Тубанов тщетно пытался вернуть управление капсулой. Скорость вращения всё ещё была недостаточна для того, чтобы… стабилизировать его в кресле. А жерло вулкана было уже близко. Страшно смотреть… в эту раскалённую кипящую бездну…

Тубанов уже понимал, что ничего не успевает сделать, но все ещё надеялся…» (нет) «…не верил в это. Даже в таких обстоятельствах человеку не всегда верится в возможность смерти, а тем более, если он уже побывал на её грани… Правое полушарие ещё думает о том, что всё это может обойтись, а левое уже подводит итоги, проскакивая мысленным взором каждый год в секунду, как при анабиозе, с той только разницей, что впереди уже не продолжение этой жизни, а нечто иное, чего живые люди помнить не могут…