Джонор Хиеф, погасив лампу, посмотрел в окно. На западе над деревьями догорала желтовато-розовая полоска зари. Скоро Эян опустится за горизонт, и в глубокой чистой синеве зажгутся неяркие звёзды Северной Улитки… Пока же — лишь одинокой искрой сиял Тиэлиракс, клонясь к закату. (И наверно, телескоп Герма уже наведён на него и систему спутников — как в ту ночь! Но теперь — большой, университетский, в горной обсерватории. Тот же, маленький — упакованный в ящик, ждал Герма в Тисаюме…)
А сам Джонор Хиеф опустил взгляд к плотно-зелёной стене деревьев на склоне за оградой — и задумался…
…Да — вот, казалось бы, всё сложилось заново! И стало забываться — что ещё недавно грозило их миру!
И видели уже Фиар и Донота — в тех лабораториях, где их когда-то увидел Джантар; и самого Джантара — за работой над статьями по разным вопросам истории (что так помогли приглушить в обществе лишние эмоции, направить энергию в иное русло!)…
А сейчас, этой ночью: Талир и Ратона — в экспедициях, в разных районах континента; Лартаяу — с Гермом в горной обсерватории; и, возможно — там, в Чхаинии, на ночной стороне планеты — ещё не ушли из университетских лабораторий Итагаро и Минакри…
И, однако… Складывалось — но не улеглось! Ещё вихрились отголоски событий…
Да — путь наименьших жертв. Да — речь шла о судьбе мира…
А теперь — об этом знают лишь они, горные жрецы — и немногие кроме них. Многие же — пережили шок, потеряли близких…
И им теперь — трудно справиться со своим подсознанием! Смириться — с тем, что знают, помнят! Над миром — носятся образы кошмаров…
Но неужели… Эта — угроза «отсроченного шока», «поиска виновных»!
Как и было — на Земле! В том мире иных измерений, откуда (тоже нелегко поверить) неведомыми путями явился сюда в критический момент истории… его, Джонора Хиефа, бывший ученик — Вин Барг!..
(Хотя так ли непроходима грань миров, если — возможно?
Но — тут, видимо, уже тайны, преждевременные для их мира…)
…Но — вспомнить, с чего начиналось! (И в самом ли деле — с этого?)
Тот день…
Все трое: он, Фан Бор и Санкумат — тут на нагорье, ещё в прежних телах. И вдруг, у всех — видение…
Какой-то зал суда: решалась участь группы детей…
И всё пронизано гневом, ненавистью — будто они совершили неслыханное в истории, чему вовсе нет аналогов! Вот и решалось: чего за это достойны! И даже — смутно проносились образы возможной кары: такие, что и не верилось, как в возможное всерьёз… Ведь подобного — не знала и древность…
Но — всё довершал сам приговор!
Джонор Хиеф помнил: как содрогнулись они все, трое, как не могли поверить!
А кто-то — не дрогнув, прочёл бы вслух! За совершение «преступления, которому нет равного в истории» — все подсудимые приговаривались к… отсечению обеих ног! И приговор был окончательным, пересмотру не подлежал…
…Да, долго не могли прийти в себя!
А что было думать, чувствовать — самим приговорённым?..
И это — вопреки всем законам, даже — традициям правосудия? Но вот — совершено «неслыханное в истории», и за это решили отплатить «неслыханной» карой?..
…И был потом ещё oбpaз тюремной камеры — где те провели… сколько часов, дней? Оглушённые диким, невероятным ужасом — и наверно, не в силах подумать, что-то сказать… И наверняка не знали всех тонкостей правосудия: куда обращаться в каком случае, что и как формулируется в судебном деле? А тут — и само правосудие вышло за пределы всего человеческого?..
И лишь спустя эти часы или дни — кто-то решился спросить:
— Но как это будет? И… как высоко? То есть… что останется от ног?
— Ничего не останется, — ответил (или… лишь предположив?) некто по ту сторону решётки. — По самый таз. Вот так и будете жить, если выживете. А чтобы выжили — перед тем ещё будут сечь розгами до потери чувствительности. И по телевидению покажут! Чтобы вся планета видела, как вас — за такое…
И — относилось, если так — явно не к прошлому! «Вся планета увидит»!
Значит… в будущем — такое? И это — надо было понять и предотвратить!..
(А — Санкумат, Зонгумад Третий… Сам же и отменил тогда, в своём княжестве в Дмугилии — эти отсечения рук и ног! Заменив, правда — отсечением других, «стыдных» органов! В шоке, потрясении жестокостью самого тогдашнего общества!)
И ещё были — дни, недели мучительной неизвестности… Пока, будто на проявляющейся фотобумаге, не стало проступать: те дети — узнали тайну! Вернее — узнают там, в будущем! За что — кто-то и захочет так поступить с ними…
И начался поиск — занявший уже годы… Среди самих тайн; среди детей, могущих увлечься ими; среди организаций, подобные тайны охраняющих… И — ответа на вопрос: что должно случиться с самим их миром — чтобы стало возможно такое, и никто даже не выступил с протестом, не помог им бежать? Или — суд был бы закрытым, тайным? И лишь потом уже — потрясённому человечеству предстало то, что свершилось?
Нo в любом случае: что такого могли сделать дети, на что посягнуть? И — ради каких тайн и «высших интересов» кто-то переступил бы всё человеческое?..
…А раскрывались — сперва, постепенно — лишь немногие подробности!
Разговор тех детей (ещё в глубоком шоке): что и как, не теряя достоинства, предложить палачам взамен уготованного…
