…Медленно раскрывались огромные створки ворот пустынного монастыря Крагьялт…
Во всём чувствовалось приближение весны. Появлялись те незабываемые оттенки запаха, которые обретает ветер этого времени года, что вскоре понесёт с собой по пустынным далям споры грибов нового урожая… А грибами этими — и пополнялся монастырь… Старый Кальдан хорошо знал это за свои 150 лет…
…Ящеры знали свой путь. Безошибочно находя его своим особым чувством линий магнитного поля планеты — они должны были привести караван куда надо, и Дьерэнш знал это…
…После дня пути — горизонт был размыт пылевой дымкой, и лучи яростно жёлтого Эяна казались красными. Эян заходил позади, за спиной — и закатные облака постепенно наливались лиловым и золотым… Это было спокойное и прекрасное время. Дьерэнш, сидя на ящере, взбиравшемся на выветренный такырный бугор, посмотрел в затухающее фиолетовое небо. Два спутника планеты Хорось — Фрелу и Тмантайн — должны были узкими серпиками закатиться в полночь за горизонт. Два других — Хасэр и Тахален — несколько более полные, восходили примерно в 2 часа ночи…
(Так — не к истории о той «телепортированной» планете?
Но — Эян? И — «Тмантайн»?..)
…Физиологические особенности хоросьиртэн — жителей Хорося — позволяли им впадать в контролируемый сон… Проснувшись в полночь и откинувшись на спину ящера, всё так же несущегося вперёд по линиям магнитного поля планеты — он продолжал любоваться разноцветными звёздами… Впереди вставала яркая золотая, как металл жизни и вечности, звезда — тысячи лет назад названная народом Хорося Кяризницей Севера…
…Ещё перед бурей он видел (проезжая через песчаные гряды ближе к городу Нэехешт) — как вздыбилась на 3 метра, встав выше каравана, 8-метровая змея, распустив красный капюшон с голубыми роющими зубцами, и оглушительно зазвенела языком. Глаза её сверкали алмазами, дециметровые зубы вот-вот готовы были выпустить в противника струю парализующе-разъедающих ферментов… Но ящеры и люди были её родичами, не напоминая добычу — и потому змея только помахала зелёной лопастью хвоста вслед удаляющемуся каравану…
…Ящеричные люди продолжали путь. Днём они остановились и, раскинув юрту, легли отдыхать, а ящеры тоже заснули. Их серой чешуе нипочём были лучи горячего солнца пустыни…
…Вот приедут они через три дня в оазис Зершенчари, и можно будет отдохнуть от трудов и опасностей. Они привезут писчий камень для Дворцов Знания города, и драгоценные камни для служителей Нового…
…В 4 часа дня они снова отправились в колышущуюся дымчато-синюю даль. Перед ними прыгали миражи. Перевёрнутые и прямые навдархи цеплялись один за другой зубьями массивных ветвей…
Навдархи, породившие эти миражи, путешественники увидели лишь дня через два. А за ними и лежал Зершенчари — зелёные дома и серо-голубая листва под бесконечно синим небом… В зените небо было густо-фиолетовым и ярко струилось в глазах. Казалось, что в нём можно растаять. Унъерт — так звали одного из караванщиков — автоматически вцепился в поводья. Впереди был караван-сарай…
…Этот не совсем обычный человек временами испытывал странные чувства. Ему показалось, что в небе можно утонуть, как в озере…
Он вспомнил, как пожилые люди (один — лет на 350) рассказали ему легенду про Лавчарингша и Мысю…
…Мыся — это был злой дух, принявший облик деформированной планетной фазы с рожей. Он стал торчать на небе, лишая людей дневного света и привычной сухости. Такая погода тянулась долго, и не созрел урожай навдарховых шишек. Но нашёлся один человек, Лавчарингш — который всем сказал, чтобы не волновались, прицепил к харбаю (это — такие навдарховые сани с роликами на пружинистых полозьях) упряжку из зверьков джихдувш, и на этих санях поехал по склону высочайшей горы Чагирна на небо. У него при себе был ланцет (джангах), раскрывавшийся как пинцет (дзянгах)… А погода опять испортилась, тучи стали фехтовать на молниях, Мыся надула мелкие капризные губки, и заныла:
— Хорошей погоды захотели! Ну, я вам покажу!..
Джангах-дзянгах был изобретением Лавчарингша. Он его сам изготовил. Никто не понимал, для чего нужен такой. Лавчарингш направил ланцет на Мысю… Видя, что он не достаёт, Мыся капризно рассмеялась. Тут из ланцета выдвинулся пинцет и крепко стиснул губки Мыси. Джангах-дзянгах был привязан к харбаю…
— Держи! — и джихдувши потащили упряжку по небу, а Мыся распахивала облака как плуг…
Лавчарингш описал круг по облакам и возвратился на прежнее место. Затем он схватил трос и перерезал. Трос спружинил и так шмякнул по губам Мыси, что она превратилась в вывернутую Мысю; от удара Мыся упала вверх и утонула в зените. Небо зарябило и тут же сомкнулось. На небе выступили яркие звёзды зимы, заморозили облака, и гнилые навдарховые яблоки не годились для варки в кастрюлях…
…Хърóсиртън думали в древности, что на небе есть «обратная тяжесть». И Лавчарингш — рассказывали они — прицепил за губы Мыси ланцет, который раскрывался как пинцет, а потом накинул на коренную репу… (?) …конец верёвки, привязанной к Мысе, и началась небесная пахота. Мыся потянула упряжку по небу, стукнулась носом о борт горизонта, начала ездить по кругу, а сани вспахали облака, которые стали рыхлыми и постепенно рассеялись… Мыся тащила его вверх, потом вспомнила про «обратную тяжесть» и хотела бежать назад — но у самой границы харбай налетел на Мысю сзади, и толкнул её в «обратную тяжесть»; а Лавчарингш — с огромной силой бросил верёвку ей вслед… Верёвка придала Мысе большую скорость, стала раскручивать — и Мыся, крутясь, полетела немного в сторону; а Лавчарингш взвалил на себя всю упряжку — и побежал по тающим облакам… Он добежал до вершины горы Чагирна, здесь вместе с мышками сел в сани и поехал вниз. Обернувшись, он увидел, как за Мысей схлопнулся зенит. Небо зарябило, облака растаяли… При свете ярких звёзд и полных лун он поехал на харбае по блестящему снегу вниз, перелетая через огромные ущелья. Позади высоко взмывали фонтаны снега. Фрелу протянула длинный серебряный луч и прибавила ему скорость. Лавчарингш и его зверьки съехали с горы, по инерции преодолев несколько перевалов, покинули горную страну и доехали до Керехета. Луна толкала лучом в харбай, испуганные гребненосные змеи прыгали в разные стороны, когда Лавчарингш размахивал светящейся ургой… Когда доехали до Керехета, Эян остановил харбай лучом. Люди все вышли на улицы и радовались, глядя, как вода уходит в песок. Лавчарингша назначили председателем горкома и жрецом Неба…
