За далью непогоды - [151]

— Продолжай, Елена, мы тебя слушаем…

— Причин замедленного спада несколько… Шуга, дожди в верховьях, мокрый снег… Но не исключен выход подпочвенных вод в русло Анивы. И если так…

Она запнулась, не договорив и без того понятное каждому. Если расход воды не понизится, вполне возможно, что они так и не начнут в этом году перекрытие. Правда, пока это базировалось на предположениях Елены, фактом оставалось лишь то, что с появлением шуги уровень воды в Аниве падал катастрофически медленно.

— Кроме замеров, — снова заговорила Елена, — мы проводим сейчас сравнительный анализ данных на шугу. Может быть, ничего страшного…

— Хорошо, — согласился Никита и пошутил: — Только вы уж там не спите!

— А я… — Елена немного помолчала и закончила каким-то усталым, совершенно разбитым голосом: — Я не спала, Никита… Леонтьевич…

Это было только ему сказано! И Никита вспомнил, как он уходил из дома. Елена лежала раскрытая, волосы распущены и свешивались, как водоросли, к полу. Он хотел поднять их, но почему-то не сделал этого. Теперь Елена дала понять, что он поступил неправильно. Ну конечно, раз она не спала, значит, ждала, что он заговорит с ней об очередном примирении. Как у нее все просто!.. А если не перекрытие, выходит, то продолжение «холодной войны»… Впрочем, что-то она уже надумала, иначе бы не сказала. Что?! Да ведь не время и не место выяснять с ней это сейчас. Он не забыл, где он и что на него смотрят, ждут, слушают… Никита прижал на секунду ладонь к виску, потер переносицу и привычными словами поблагодарил Елену. Поблагодарил, когда бы следовало отчитать за неявку в штаб! Ну ладно… Сухо напомнив ей, чтобы не забывали передавать в штаб сведения о расходе воды, выключил селектор. И далее почти автоматически, не задумываясь, отдавал распоряжения: Коростылеву — составить для «Комсомольского прожектора» бюллетень о расходе воды, пусть передадут по радио — строители должны знать положение; Гатилина попросил держать связь с аэропортом — с часу на час ожидается самолет с гостями, надо встретить; начальникам участков, мастерам — ознакомиться с поздравительными телеграммами коллективу и особенно интересные — от соревнующихся смежников — прочитать в бригадах; а сейчас… Он посмотрел на часы: скоро десять, сейчас бы они уже начинали вбивать клин в горло Анивы, если бы она чуть приоткрыла свою пасть…

А мысль не уходит от главного.

Расход семьсот пятьдесят кубометров в секунду… Сутки назад — тысяча восемьсот. Вчера вечером, то есть полсуток назад, — около тысячи. Вода падает, но чем дальше, тем меньше… По логике с появлением шуги уровень должен был подняться или остановиться, а он продолжал падать, и это в характере Анивы! Так что же произошло в последние, уже утренние часы?! Как будто кто нарочно открыл заслонку и в русло пошла не учтенная, не запланированная никем вода!.. Стабильность обозначилась буквально в последние три-четыре часа, и это не нравилось Никите. Можно подумать, что спад вообще прекратился. Тридцать лет не было на зиму такого высокого уровня, а тут нате вам!.. Но его не устраивал расход выше расчетного на двести кубометров! Пятьсот, пятьсот пятьдесят — вот контрольная цифра для начала…

А уже десять утра…

Гатилин повертел в руках наскоро вычерченный Анкой график расхода воды, тоже отметил устойчивую линию, то бишь стабильность, так не понравившуюся Басову, сердито, с сомнением проворчал:

— Как бы не пришлось нам вообще откладывать…

Не глядя на него, Алимушкин возразил:

— Опять торопишься, Виктор Сергеевич.

— Будем ждать! — подтвердил Басов. Он так решил.

Гатилин сердито промолчал. Он оставлял за собой право вмешаться в критическую минуту, но это же черт знает что должно произойти, чтобы дошло до этого!.. Барабаня пальцами по столу, Виктор Сергеевич убеждал себя, что ему вовсе не хочется этого. Да, он, Гатилин, привык распоряжаться, командовать, повелевать, привык, чтобы его слушались с первого слова… Он привык, а может быть, и любил даже в такие минуты поразмышлять вслух, посоветоваться с окружением, поспрашивать, повозражать, поспорить… Он позволял себе, мысленно уже приняв решение, зная его, позволял себе пытать, насколько близко стоят от него по размаху и глубине мысли его подчиненные, и это словно бы доставляло ему наслаждение, хотя, с другой стороны, он учил их думать!.. Сейчас, лишенный такой возможности, он убежден был, что острее других переживает вынужденное бездействие. И ожидание в самом деле было томительно для него, он даже чуть не сказал вслух: «Оно убийственно!..», но вовремя спохватился и, забыв, что повторяется, нетерпеливо переспросил:

— Что же будем делать?!

— Перекрывать, — спокойно ответил Басов. — Сейчас все свободны… Следующее заседание штаба в двенадцать.

Силин шумно поднялся, первым вышел в тамбур, закурил там. В открытую дверь вместе с холодом втянуло морозную речную сырость и рев Анивы. Появилась запыхавшаяся, румяная с улицы Любка. Осторожненько вошла — «Извините!..» — но никто не обратил внимания. Вася Коростылев улыбнулся ей, и Любка кивнула ему: все в порядке, — сама подошла к Басову:

— Никита Леонтьевич, я в больницу бегала…