За далью непогоды - [111]

— Вы к нам только на перекрытие?

— И другие дела есть, — призналась Даша.

По тому, как было сказано это, сдержанно и невесело, Анка поняла, что дела не из приятных. Даша добавила:

— Неудачно я прилетела… Думала, успею до перекрытия повидать Иванецкого — есть, кажется, у вас такой? Теперь придется отложить — поздно, ночь на дворе.

— Не знаю, что у вас, — Анка вежливо улыбнулась, — но я могу проводить к нему. Все равно сегодня никто не спит, ночь такая.

…Иванецкий занимал комнату в общежитии; он тотчас отозвался на стук, словно ждал их, но если и ждал кого, это были явно не те гости. Анкино появление смутило его. Как большинство честолюбцев, он испытывал безотчетное раздражение при мысли о людях более удачливой и легкой судьбы, — к таким, по его мнению, относилась Анка. Иванецкий помнил, как возражала она против его назначения на зимник, и хотя Анка оказалась права, его все-таки подмывало сказать ей, что в Барахсане легко рассуждать и раскладывать по полочкам, что правильно, что неправильно, но попробовала бы она в тундре, когда машины летят на каждой колдобине, люди остервенели, а брошенные грузовики заносит на глазах снегом и неизвестно еще, как за них отчитываться. Через такое пройти не каждый сможет, даже и вы, уважаемая!.. С другой стороны, кто испытал такое, прошел через унижения и не сломился — пусть не на виду, пусть в душе, для себя, не сломился, — тот способен на многое. Рано или поздно и вам придется признать это…

Все, о чем думал Иванецкий, удивлением, настороженностью, готовностью защищаться и нападать всколыхнулось в нем. Не умея скрыть своего беспокойства, он поспешно вскочил с кровати, порываясь и к столу — убрать с него куски хлеба, и к подоконнику, чтобы сунуть куда-нибудь бутылку из-под кефира, и одеяло надо было поправить, и что-то еще сделать, о чем забыл он… ах, да, раздеть гостей!..

Даша старалась не замечать его суеты и беспорядка в комнате, Анка же иронически улыбалась, глядя на старания Иванецкого. Споткнувшись на этой улыбке, он поскучнел, оставил бутылку, так и не донеся ее до тумбочки в углу; сухие крошки, собранные со стола в горсть, высыпались на газету на стуле.

— Чем могу служить?! — спросил он.

Анка повернулась к Даше.

— Снимайте пальто, — предложила она. — От хозяина гостеприимства не дождешься. Он погружен в себя!

Точно обрадованный, Анкиным недовольством, Иванецкий мстительно подчеркнул:

— Холостяцкий быт!

— Постыдился бы. Быт…

Даша незаметно тронула Анку за рукав: зачем вы так?..

— Не обращайте внимания, — сказала та. — У нас с ним давняя любовь… Так, Иванецкий?! Прозябаешь в гордом одиночестве?..

Он не ответил. Молча кивнул Даше, когда она представилась, сел на кровать, заложил длинные пальцы в пальцы, хрустнул ими, показывая, что готов слушать. Даша напомнила о журнальной заметке, объяснила, что собирается писать об анивских рационализаторах, — о нем, возможно, — и хотела знать, откуда, как появилась у него идея моста…

Она сделала паузу, и Иванецкий флегматично заметил:

— Идеи витают в воздухе…

— А конкретно?!

— Конкретно? Я назову вам десяток имен лучших рационализаторов, у некоторых есть даже патенты! Мост на таком фоне не смотрится… Это от нужды, некуда было деться — вот и придумали… Записывайте. — Иванецкий воодушевился, говорил уверенно и, потерев рыженькие бакенбарды на щеках, продолжал: — Я продиктую, кого отметить…

Но Даша не спешила с блокнотом.

— Отчеты, — возразила она, слегка хмурясь, — не дают представления о людях. Они не заменят живого общения…

— А я, — перебил он, — кандидатура неподходящая. Как это вас Одарченко не предупредила… — И вызывающе взглянул на Анку.

— Я предупредила, — не осталась Анка в долгу, — но ты же у нас такой, что тебя ни обойти, ни объехать…

— Тем лучше. Карты вскрыты, замнем тогда? — предложил он. — Все равно у нас не получится…

— Дело такое, что может и не получиться, — согласилась Даша. — И все-таки на один вопрос я попрошу…

— Ответить? Пожалуйста, если это в моих интересах.

— Я слышала, вы получили солидное вознаграждение…

— За рацию, — уточнил он и пожал плечами. — Да, получил.

— Предложенная вами схема сборки давно известна в практике мостостроения. Есть и автор… Все это надо как-то объяснить…

— Как «объяснить»?! — не понял Иванецкий.

Он снова хрустнул пальцами, но уже не нарочно, а от волнения, беспокойно перевел взгляд с Даши на Анку: мол, как же так?! Анка со скучающим видом сидела напротив него — локоть на столе, маленькая ладошка прижата к щеке. Она сожалела о недавней пикировке с ним и теперь твердо решила не вмешиваться в разговор, но по мере того, как смысл сказанного Дашей доходил до нее, краска стала заливать ее лицо. И растерянно, с недоверием она переспросила Дашу:

— Вы о чем? Это вы про наш мост?! Да ну! Над ним все думали… Просто он, — она кивнула на Иванецкого, — оказался шустрей других. У нас шесть или семь вариантов было, а его признали лучшим… Нет, тут какое-то недоразумение, — заволновалась она, — может быть, случайное совпадение…

— Вы думаете? — Даша вздохнула и строго посмотрела на Иванецкого. — И вы так считаете?

Тот поспешно кивнул ей, но не выдержал (ведь эта женщина, прилетевшая из Москвы, знала, знала еще что-то!), отвел взгляд в сторону. Руки его, ничем не занятые, сложились в замок, но костлявые пальцы мелко вздрагивали, и он, чтобы скрыть волнение, потянулся расслабить воротник рубашки, а рука непроизвольно поднялась выше, закрыла лицо.