Юджиния - [40]

— Коробки конфет, сэр, пять, в одном пакете.

— А! Я совсем забыл. Пошлите их почтой по этому адресу на мое имя. Спасибо.

— И ваша сдача, сэр.

— Оставьте себе.

— Но здесь очень много.

— Так и должно быть, вы заслужили.

— Благодарю вас, сэр.

Он вернулся к Юджинии, стоящей на том же месте. Она улыбнулась.

— Я не знала, что у тебя есть друзья здесь.

— Вообще-то он в конфетном бизнесе, но по совместительству работает в отеле.

Она рассмеялась, и лифт вознес их наверх.

«Город, который никогда не спит» — Нью-Йорк — спал в четыре часа утра, погруженный в тишину, прерываемую редкими гудками непонятного происхождения, доносящимися из ниоткуда.

Они пробыли в Нью-Йорке еще полнедели. Он поразился, какое количество людей просило на улицах деньги. Но совершенно потрясла его другая встреча. Они шли по Бродвею на вечернее представление. И он уже привык к голосам попрошаек, так же как Юджиния старалась не обращать внимания, что он незаметно раздает им доллары, чтобы не смущать его. Как вдруг он услышал, что говорят на его языке.

— Подайте копейку! Подайте хотя бы копейку, бляди, православному!

Около мусорного ведра на асфальте сидел молодой парень, Александр наклонился и не поверил: этобыл его лучший друг Миша. На мгновение у него в голове все закружилось и, как в резко закрученном калейдоскопе, перевернулось вверх дном. И продолжало переворачиваться. Человек просил, не поднимая глаз. И если бы не Юджиния, он, наверно, сам сел бы на асфальт рядом с ним.

Надеясь, что это не так, Александр посмотрел на его руки и с ужасом понял, что не ошибся.

— Миша, это ты? — задал он ненужный вопрос, зная, что это он.

Тот поднял грязные, слезящиеся глаза и почти не удивился.

— А, это ты, какая встреча! Александр был в шоке.

— Как ты здесь очутился?

— Это — Америка, мой друг, — с иронией сказал попрошайка-нищий.

Он не верил своим глазам. Но грязные пальцы взялись за его светлую брючину:

— Я вижу, ты в хорошем костюме. Ну и иди дальше своей дорогой, не останавливайся.

Юджиния смотрела и не понимала, о чем они говорят.

— Не надо так, я помогу тебе…

Он никак не мог прийти в себя. Он не верил, что всего лишь два года назад, красивый и блестящий, этот парень улетал из Рима.

— Чем ты мне поможешь, дашь один доллар, давай! Ему стало больно. Миша был дороже для него,

чем родной брат, которого он не простил…

— Не говори так, не говори…

— Иди отсюда. Я ебал тебя. И твой доллар вместе с тобой.

Александр повернулся и сказал:

— Юджиния, поймай такси.

Он вдруг присел на корточки и стал гладить его голову, потом поднял нищего с силой за плечи:

— Не сиди ты на этой ужасной земле.

Он достал из кармана ключи, отделил один и сказал: Александр Минчин

— Вот ключ от моей квартиры. Она оплачена и пустая. Ты полетишь сегодня ко мне и будешь ждать там, пока я не вернусь. Я дам тебе не один доллар, я дам тебе много долларов. Только не говори ничего.

Немытые глаза, с корками свалявшейся грязи в углах, смотрели на него.

— Саша, я думал, что ты — мудак. Прости меня. Из углов выделились капли влаги и заструились

вниз.

— Ты сегодня же улетаешь. Где все твои вещи? Поедем, соберем их.

— У меня нету вещей, это все. Александр перехватил воздух.

— Это все?! — Миша сидел в одной рубашке, пиджак был подстелен под зад. — Чем же ты чистишь зубы?

— Ничем.

— Я поймала такси, — сказала Юджиния тихо.

— Идем, я сам отвезу тебя в аэропорт, тебе могут не продать билет в таком виде.

Александр брезгливо отшвырнул ногой кепку, в которой было несколько монет. Нужно было видеть, с какой ловкостью и быстротой нищий кинулся к ней и, схватив, выгреб все, что в ней было.

Он с трудом удержал ком в горле, не дав ему выплеснуться слезами.

Они все сели в такси и поехали.

— У тебя есть хоть какие-нибудь бумаги? Хоть одна?

— Да, «грин-карта».

— Слава богу. Где же ты спал, где был твой дом?

— На улицах, во дворах. У меня не было дома. Я забыл, что это такое — дом.

Он быстро достал чековую книжку из кармана пиджака. Его золотая ручка была у Юджинии.

— Юджиния, дай мне ручку, пожалуйста.

В театр они уже не ехали, было не до представления, жизнь выдавала свои представления, и во много раз лучше. То есть — хуже.

Он расписался:- Вот чек на тысячу долларов. Завтра утром пойдешь в банк, прямо рядом с моим домом, и получишь деньги. Это только на еду, я вернусь через месяц. Тебе хватит?

Неверящие глаза смотрели, моргая, на него.

Он взял у Юджинии платок и вытер грязь в углах этих глаз, он не мог терпеть больше. Они стали похожи на прежние.

В аэропорту он купил ему билет на последний рейс, вылетающий в их город.

Оставался час, и Александр решил дождаться отлета.

— Ты, наверно, голодный? Господи, я даже забыл спросить тебя, так все неожиданно…

— Я ел с утра селедку.

— Селедку? Почему селедку?

— Она была единственная в помойке.

— Что?! Ты ел с помойки.

— Я уже месяц ем с помойки. А как ты себе представляешь, я бы кормился?

Он чуть не вырвал их обед с Юджинией. Совершенно непроизвольно. Он не хотел, чтобы так было, и ненавидел себя за это. Это его друг, самый близкий, и надо забыть про все эти штуки. Завтра все будет по-другому.

Он потащил его в туалет мыть рот и умываться. Хотя не это надо было делать. Когда он закатил ему рукава рубашки, он увидел на руках следы от уколов…