Язык птиц - [14]

Шрифт
Интервал

800 Вот изловит тебя человек, приневолит,
И подачкой кормиться навек приневолит.
И когда ты городишь свою ерунду,
Твои речи бессмысленны, словно в бреду.
Будь в тебе хоть немного стыда или чести,
От позора ты сдох бы на этом же месте!
Но бездонная дурость тебя одолела,
Потому и болтаешь ты так очумело».

ПРИТЧА

Как-то горец медведя поймал на досуге
И пока приручал — чуть не умер с натуги.
905 И пока зверь не свыкся с судьбой своей жалкой,
Дважды в день горец до смерти бил его палкой.
Зверь такие побои и голод сносил,
Что совсем присмирел и остался без сил.
Горец палку возьмет — только раз и поддаст он,
Глядь — у ног его зверь ждет побоев, распластан.
Танцевать у дверей он сперва научился,
А потом и ходить по дрова научился.
Он вязанки таскал от зари допоздна,
И облезла до кожи медвежья спина.
810 Но любая беда, что сносил он, бывало, —
Видно сдуру, лишь спеси ему придавала.
То мечтал он, что схватится с тигром громадным
И снесет ему череп в бою беспощадном.
То казалось ему, будто в битве со львом
Он врага растерзал да и съел целиком.
О еде он мечтал — с вожделеньем и смаком,
Ну а вышло, что сам стал добычей собакам.
Ты вот так же, как он, несуразен и злобен,
И в мечтах своих глупых медведю подобен!

ОТГОВОРКА СОКОЛА

815 Сокол молвил: «Вожак, полюбившийся стаям,
Все идут за тобой, всеми ты почитаем.
Бог меня несказанным величьем отметил,
Силой, редкою в скопище птичьем, отметил.
Другом я и сподвижником шахам зовусь,
Потому я меж птиц падишахом зовусь.
Мне дано украшенье — венец золоченый,
Бог меня одарил золотою короной.
Да ведь знаешь ты все про меня расчудесно:
Моя суть тебе ведома, имя известно.
820 Да и должен ли шах, что венцом наделен,
Тосковать по другому — из дальних сторон?
Я привык, словно шах, жить в почете немалом,
И зачем мне у шаха служить под началом?»

ОТВЕТ УДОДА СОКОЛУ

«К-эй, — промолвил Удод, — что за глупые крики?
Сколь темны твои мысли и помыслы дики!
Шахом хочешь ты быть — ишь, ведь как распалился!
Это ты от немыслимых врак распалился!
Ты — и темный и черный невежда и плут,
Ведь таких нечестивцами люди зовут.
825 Зваться лишь на словах шахом или султаном —
Это свойственно только бахвалам поганым!
Разве всякий, кто хвалится славою, славен?
Разве муж похвальбою неправою славен?
И зовущий тебя повелителем сброд,
Видно, идолам гнусным поклоны кладет.[87]
Ты ведь шах — словно в шахматах: внешность красива,
Да величье твое только пешкам на диво!
Что за шах, если лапа любого нахала
То взметнет его ввысь, то швырнет как попало?
830 От тебя шах, что ищем мы, — дальше мечты,
Лучше быть уж бродягой, чем шахом, как ты!»

ПРИТЧА

Был правитель один, основал он державу,
Счастье подданных там расцветало на славу.
Красота совершенства там зрела обильно,
Без конца, без границ, без. предела обильно.
Благоденствие там и порядок кругом,
Горожане там в пышных нарядах кругом.
Там умельцы воздвигли, куда ни взгляните,
Сотни башен, и каждая — солнце в зените.
835 Там искусники труд приложили немалый,
Чтобы край их сверкал красотой небывалой.
Там чудесным диковинам нет и числа:
В них природа себя в колдовстве превзошла.
Люди жизнь там проводят в забавах и смехе,
И печали там гибнут в веселой утехе.
Был бесстыдник один там — сродни вертопрахам,
Камышовым прозвал он себя падишахом.
Все на нем камышовое было — кафтан,
Даже знамя в руках, даже щит и колчан.
840 По себе и друзей подобрал тот бродяга, —
Да какие друзья — шутовская ватага!
На пирах красовались повадкою бойкой,
А кончалось все дело срамною попойкой.
Чуть не шахом себя тот бродяга считал,
Все бесстыдства свои он за благо считал.
Да недолго он прожил в безделии сладком,
И пришлось тому дурню поплакать порядком.
Самозванца его же доспехами били,
Весь камыш с него сняли да тут же спалили.
845 Посрамлен был молвой он. Не можешь — не лезь:
Обернулась посмешищем шахская спесь.

ОТГОВОРКА БЕРКУТА

Тут вмешался и Беркут с величьем орлиным:
«Ты, достойный, меж птиц наречен властелином.
Мне ли чином равняться со сбродом пернатым?
Соловьям или горлицам быть ли мне братом?
Моя слава известна, и гнев мой суров,
Я владычу над странами горных хребтов.
Сколько в день куропаток порву на куски я,
Не поем — так и спать не смогу от тоски я!
850 С поднебесья, голодный, я на землю пряну, —
Ни косуле спасения нет, ни кулану.
Для того, кто могуч да и глоткой хорош,
На дороге готовой еды не найдешь.
Я в. дороге устал, утомил свои крылья,
Истомил меня голод — валюсь от бессилья».

ОТВЕТ УДОДА

И промолвил Удод: «К-эй, властитель преславный,
Есть ли в мире тебе по величию равный?
Молодецкая стать твоей сути прилична,
С богатырством дружить твоей славе привычно.
855 Только мне твои крылья могучие жаль,
Жалко клюв твой и когти колючие жаль!
Недостойный! К заветной стремился бы цели!
А тебя, видишь, немощи вдруг одолели.
Ты бесцельно летишь по небесным просторам,
Мощь когтей, силу крыльев ты губишь с позором.
А расписывал здесь ты хвастливо себя,
И расхваливал здесь ты на диво себя!
Только тот может зваться могучим и смелым,
Кто за цель свою бьется душою и телом».

ПРИТЧА

860 Жил на свете силач — и здоров, и громаден,
Среди жадных до лени — первейший из жадин.
Завтрак в десять батманов лентяю был нужен,
Да такую же долю съедал он на ужин.

Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Поэмы

Удивительно широк и многогранен круг творческих интересов и поисков Навои. Он — поэт и мыслитель, ученый историк и лингвист, естествоиспытатель и теоретик литературы, музыки, государства и права, политический деятель. В своем творчестве он старался всесторонне и глубоко отображать действительность во всем ее многообразии. Нет ни одного более или менее заслуживающего внимания вопроса общественной жизни, человековедения своего времени, о котором не сказал бы своего слова и не определил бы своего отношения к нему Навои.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Стена Искандара

«Стена Искандара», пятая, последняя, поэма «Пятерицы», — объемное многоплановое эпическое произведение, в котором нашли свое отражение основные вопросы, волновавшие умы и сердца людей того далекого времени и представляет собой подлинную энциклопедию общественной жизни и мыслей эпохи Навои.Главным героем поэмы является Искандар, и почти весь сюжет произведения связан с его личностью, с его деятельностью и мировоззрением. В лице великого полководца древности Навои создает образ идеального правителя и противопоставляет его государственным деятелям своей эпохи.


Рекомендуем почитать
Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Лирика Древнего Египта

Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Федра

Трагедия, сюжет которой заимствован Расиным у Еврипида. Трагедия, первоначально носившая заглавие «Федра и Ипполит», была впервые представлена в Бургундском отеле 1 января 1677 г. Шедевр Расина окончательно утвердил свои права на парижской сцене. Тогда же вышло и первое издание пьесы. Заглавие «Федра» появилось лишь в собрании трагедий Расина в 1687 г.


Анналы

Великий труд древнеримского историка Корнелия Тацита «Анналы» был написан позднее, чем его знаменитая «История» - однако посвящен более раннему периоду жизни Римской империи – эпохе правления династии Юлиев – Клавдиев. Под пером Тацита словно бы оживает Рим весьма неоднозначного времени – периода царствования Тиберия, Калигулы, Клавдия и Нерона. Читатель получает возможность взглянуть на портрет этих людей (и равно на «портрет» созданного ими государства) во всей полноте и объективности исторической правды.


Письма к жене

Письма А. С. Пушкина к жене — драгоценная часть его литературно-художественного наследия, человеческие документы, соотносимые с его художественной прозой. Впервые большая их часть была опубликована (с купюрами) И. С. Тургеневым в журнале «Вестник Европы» за 1878 г. (№ 1 и 3). Часть писем (13), хранившихся в парижском архиве С. Лифаря, он выпустил фототипически (Гофман М. Л., Лифарь С. Письма Пушкина к Н. Н. Гончаровой: Юбилейное издание, 1837—1937. Париж, 1935). В настоящей книге письма печатаются по изданию: Пушкин А.С.


Полинька Сакс

Юная жена важного петербургского чиновника сама не заметила, как увлеклась блестящим офицером. Влюбленные были так неосторожны, что позволили мужу разгадать тайну их сердец…В высшем свете Российской империи 1847 года любовный треугольник не имеет выхода?