Я вижу твои губы - [7]

Нет, похоже, всё это зря… Купив охлаждённую воду, Татьяна остановилась у ограждения карусели, чтоб перевести дух; покатала бутылочку по разгорячённому лбу, открыла, плеснула в ладонь и смочила виски. Ветерок лизнул влажную кожу милосердной прохладой, а потом вода наконец пролилась в стиснутое сушью горло.

Это был один шанс из миллиона, но Татьяна его поймала. Брюнетка сидела на скамейке у входа в детский городок. Один шанс из двух миллионов: их роднило одно и то же хобби. Может ли тональный крем зажечь в небе солнце? Может, если небо бумажное, а солнце нарисованное.

Если рояль обычно прячется в кустах, то пастельные мелки от разных наборов валялись на дне сумки — огрызки и обломки, которые Татьяна всё не удосуживалась выложить. Рисование пастелью она уже года три как забросила, перейдя на чёрно-белые комиксы, и сумку не меняла столько же лет. Мелки жили там привычно, пачкая подкладку, и вот сейчас пригодились.

Один шанс на три миллиона: Татьяна рисовала брюнетку, а брюнетка рисовала её в своём блокноте.

Звали незнакомку Лия, и должность у неё была довольно прозаичная, не связанная с искусством — помощник главного бухгалтера. Где именно она занималась бухучётом, Татьяна пропустила мимо ушей: живот скрутило спазмом, но она волевым усилием подавила его, мысленно завязав кишки узлом. Треклятая утроба не должна была всё испортить, только не сейчас!

— Вы художник?

— Да нет, просто увлекаюсь в свободное время. Я фотограф. Тут неподалёку наша студия.

— Здорово… Ой, а детские художественные фотопортреты вы делаете? Мне давно хочется Катюшку сфоткать как-нибудь… красиво.

«Как-нибудь красиво» — с этим пожеланием приходило большинство клиентов; редко кто точно знал, чего хочет. Ну, а сотрудники студии должны были проникнуть в самые потаённые мысли заказчика и угодить ему.

— Вообще-то у нас Антоха… То есть, Антон… Он спец по детским и семейным фото, — призналась Татьяна. — А я с детьми не работаю.

— Жаль, — проронила Лия, грустновато и кротко улыбнувшись. — Мне почему-то показалось, что вы с детьми должны хорошо ладить.

Она так стрельнула своими тёмными глазищами — мягко и вместе с тем обжигающе, что кишки Татьяны вырвались из волевого узла. Хорошо, что хоть не забурчали оглушительно, что и явилось причиной того памятного провала на свидании, но ощущения были не из приятных — глаза из орбит чуть не полезли.

— Я… Кхм, я, с вашего позволения, отлучусь буквально на минуточку, — сдавленно проскрежетала Татьяна. — Вы… не уйдёте?

— Я никуда не тороплюсь, — улыбнулась Лия. — Катюшка в этом городке надолго застряла.

Татьяна еле успела добежать до уличного туалета. Там её чуть не вывернуло наизнанку от вони, а возвращалась она к скамейке на трясущихся ногах, про себя молясь, чтобы Лия ни о чём не догадалась.

— Кхм, прошу прощения, мне нужно было… сделать звонок по работе, — придумала она неуклюжее объяснение.

Лия безмятежно кивнула: кажется, она поверила в это оправдание, а может, просто тактично не подала виду. Её дочка уже наигралась в детском городке и сейчас застенчиво льнула к коленям матери, завидев незнакомку.

— Это Таня, — представила Татьяну Лия. — Она умеет делать красивые фотографии. Ты хочешь сфотографироваться?

Девчушка уже почти преодолела смущение и щербато улыбалась: в верхнем ряде её молочных зубов зияла милая дырка. Она была хорошенькая, с кукольными ресницами и бантами-пропеллерами по бокам головки. Слова о том, что она всё-таки не работает с детьми, так и застряли в горле Татьяны несказанными; вместо этого она выудила со дна сумки визитку, слегка запачканную крошкой пастельных мелков.

— Вот… Здесь адрес и телефон студии. Приходите… Мы работаем с десяти утра до восьми вечера без выходных.

— Спасибо, мы обязательно придём, — мило улыбнулась Лия и взяла визитку.

«Только не стреляй глазами, — мысленно молила Татьяна. — Второго приступа я не вынесу».

Обошлось без стрельбы. Они приятно посидели в уличном кафе под навесом; Катюшка ела пломбир с шоколадной крошкой, а Татьяна с Лией удовольствовались плохоньким кофе из пакетиков «3 в 1».

— Я вообще чай больше люблю, — сказала Лия, сделав крохотный глоточек и оставив одноразовую пластиковую кружечку в сторону. — Крепкий, не менее трёх ложечек заварки на порцию.

— А я — кофе, сваренный в турке, — в свою очередь призналась Татьяна.

— А ещё мне нравится индийский чай масала — с молоком и специями, — поигрывая пластиковой ложечкой, добавила Лия. — Вы пробовали такой?

— Гм, нет, но очень хотела бы попробовать. — Голос Татьяны слегка осип, но нутро, хвала богам, понемногу расслаблялось и согревалось, как после пары рюмочек коньяка. Или это глаза Лии наполняли её тёплым хмельком?

Рядом с этой женщиной не нужен был и алкоголь: голова Татьяны и так приятно кружилась и плыла в облаках цветущей сирени. Какое тающее мороженое, какая салфетка, какое колесо обозрения? Боже, что за чушь… Натужная и высосанная из пальца. До мучительно-сладкого содрогания в желудке Татьяне хотелось, чтобы Лия угостила её этим индийским чаем, приготовленным ею собственноручно, но она не смела напрашиваться в гости. Единственным якорьком была визитка, на неё-то она и возлагала надежды. Если бы Лия пришла… О, если бы!