Я вижу твои губы - [9]

— Ладно, мы придём в другой раз, когда Таня выйдет на работу, — решила Лия. — Вы не знаете, когда она будет?

Этого ей подсказать не могли, но ей удалось заполучить номер мобильного телефона Татьяны и адрес её личной электронной почты.

Весь остаток этого дождливого воскресного дня Катюшка грустила. Лия, как могла, старалась её отвлечь играми, мультиками, совместной выпечкой её любимого торта. Вечером, когда дочка была уложена спать, она наконец добралась до электронной почты и написала Татьяне.

«Здравствуйте, Таня. Это Лия, мы с вами познакомились в парке, вы мне ещё визитку дали, помните? Мне ваш адрес подсказали у вас в студии. Мы с Катюшкой сегодня приходили, но она упёрлась: не хочу Антона — и всё тут. И ни в какую не захотела фотографироваться у него, так мы и ушли ни с чем. Она очень ждала вас. Мне сказали, у вас сестра заболела. Желаю ей скорейшего выздоровления».

Сообщение упорхнуло в глобальную сеть, оставив в груди Лии лёгкое, светлое волнение, какого она не испытывала уже давно. Её окутывали мистические мурашки — предвестники чего-то судьбоносного, а сердце щемило, обливаясь то холодком, то живительным жаром.

Ответ пришёл неожиданно скоро, минут через пять.

«Добрый вечер, спасибо, Тинке уже лучше) Температура подскочила сегодня утром, 38,5, но ни насморка, ни кашля… Сейчас всё уже почти нормально. Так мы и не поняли, что это было. Хм, Антоха вроде знает подход к детишкам, даже странно, что девочка так себя повела».

Удивительно: буквы на экране звучали голосом Татьяны, как будто та сидела напротив Лии. Тёплое, живое человеческое присутствие окутывало, как пушистый шарф, щёки потихоньку разгорались. Это было похоже на лёгкий хмель, какой разливается в крови после одной-двух рюмок горячительного. Осмелев, Лия написала:

«Дело, наверно, во мне)))) Меня ваш хвалёный Антон почему-то насторожил, вот деть и распсиховался. Они же всё чувствуют подсознательно. Еле успокоилась, весь день пошёл насмарку… Если вы не против, мы всё-таки придём фотографироваться к вам, Таня. Да, я помню, вы говорили, что с детьми не работаете, но может, всё-таки не откажетесь попробовать? Катюшка именно к вам потянулась, а это, как мне кажется, важно. Боюсь, без вас ничего не получится))))))»

Лия зябко обняла себя за худощавые плечи, закрыла глаза. В окно скреблись невесомые коготки дождя, дочка видела десятый сон. Дзинь! Единичка во входящих.

«Ладно, уговорили, давайте попробуем) Я пока не знаю, как у Тинки с самочувствием дальше сложится. Если больше никаких сюрпризов на неделе не случится, тогда давайте ориентировочно на субботу или воскресенье договоримся».

Лие нравилась эта сдержанность — надёжная, внушающая доверие. В парке Татьяна как будто занервничала в какой-то момент, убежала куда-то, но после отлучки стала сама собой и расслабилась. Чай масала… «Очень хотела бы попробовать». Лия улыбалась, поглаживая себя по плечам и худым выступающим ключицам, а румянец разгорался всё жарче. Откинув голову, она заскользила пальцами по шее. Её руками будто кто-то управлял, но это было не пугающее, а забавное и даже будоражащее чувство, сладкое до мурашек между ног. Хотелось ему отдаться и просто наслаждаться им.

Они поболтали в почте ещё минут тридцать-сорок. Лия удивилась, узнав, что они с Татьяной ровесницы, а ведь девушка-фотограф выглядела на двадцать один — максимум двадцать два года, не старше. Может, такому впечатлению способствовал её молодёжный стиль в одежде и какая-то подростковая угловатость. Татьяна рассказала немного о своей сестрёнке Кристине, чьё уменьшительное имя — Тинка — звенело бубенчиком и прыгало ласковым солнечным лучиком. Пальцы Лии, гладившие шею, стиснулись в судороге сострадательной боли; часть суммы от продажи родительской квартиры она потратила на жизненные нужды, но на счёте оставалось ещё немало средств — около миллиона. Горячее желание отдать всё до копейки Тинке на операцию встало солёным комом в горле и защипало в уголках глаз. На это Татьяна ответила со свойственной ей мягкой сдержанностью:

«Спасибо, Лия, но это будет излишне… У нас уже кое-какая сумма собрана, а недостающие деньги я намереваюсь взять в банке под залог квартиры. Но всё равно спасибо большое».

На неделе они ещё несколько раз обменивались электронными письмами. Татьяна выслала видео, после просмотра которого Лия дня два рыдала без остановки; даже на работе она то и дело вытирала слезинку, что вызывало осторожные расспросы и косые взгляды. Но Лия ничего не могла с собой поделать, перед её глазами стояло хрупкое существо с перекошенным и скрюченным телом, а в ушах звучал голос, исполнявший знаменитый «Романс Неморино» из оперы Доницетти. Казалось невероятным, как такой великолепный голос мог рождаться в глубине этой тщедушной, сдавленной сколиозом груди — не иначе, каким-то божественным чудом. Он порхал в заоблачных высях, сильный и чистый, непобедимый, то звеня детской невинностью, то разливаясь со зрелой женской силой.

Слёзы лились, лились бесконечно; хлюпая покрасневшим носом, Лия искала в интернете информацию о диагнозе Тинки, о лечении, о ценах на операцию по коррекции позвоночника. Татьяна не называла, какой именно фонд занимается сбором денег, но Лия сама разузнала, это оказалось не так уж сложно. На настоящий момент была собрана лишь четверть необходимой суммы.