— Уйди! — взвизгнула Зарипат и ударила меня ногой, так как руки ее были заняты. — Не прикасайся к ребенку! Вон с ней скоро новых наживешь! А моего не тронь! Грязный человек!
Положив сына прямо на пол, рядом с чемоданом, она, наконец, закрыла чемодан, снова схватила мальчишку на руки, бросила Марьям новое оскорбление, а мне пообещала:
— Подожди, дорогой, мы завтра с тобой в горкоме поговорим, что ты там заноешь… Тебе там покажут, как жену, горянку, обижать! Будь ты проклят! — и пронеслась мимо меня, на весь дом хлопнув дверью…
Мы остались с Марьям вдвоем. Зарипат ее словно оглушила. За все это время Марьям не проронила ни слова, не подняла глаза. Молча взяла свои сетки и чемодан и пошла к дверям. Я не стал ее останавливать, не мог. Она открыла дверь и, не попрощавшись, даже не взглянув на меня, ушла. Как выстрел, щелкнул закрывшийся английский замок.
Я не остановил Марьям. Что я мог ей сказать, что обещать? Пусть идет, не в пустыне же…
Я прошел по комнате, поднимая оброненные Зарипат детские трусики и рубашонки, складывая их на телевизор.
Вошел в спальню, наступил ногой на что-то мягкое, хотел отшвырнуть ногой и запутался. Зажег свет.
У меня под ногами валялось белое шелковое платье Зарипат, расшитое бисером. Ее лучшее, выходное платье, на котором теперь темнели черные расплывшиеся следы, безобразные следы от моих грязных туфель… Я отшвырнул платье ногой и, распахнув двери, позабыв их захлопнуть, выбежал на улицу.
Улица была пуста и безлюдна. Шел тихий летний дождь. На черном мокром асфальте безмолвно мерцали желтые пятна света, затянутые сеткой мелкого душного дождя.
Выгнув спину, лениво переходила дорогу кошка.
Я шагал, заглядывая во все встречные переулки… Они были тихи, пусты — темнота, дождь, мокрый асфальт…
Куда же девалась Марьям?
Я шел, догоняя редких прохожих, заглядывая им в лица.
По какой улице шла сейчас Марьям со своей тяжелой ношей и непоправимой обидой?
Куда, ослепленная ревностью, умчалась Зарипат?
Не могу же я оставить сейчас Марьям?
Как это растолковать Зарипат?
Как найти их, как примирить?
Прежде я должен только сам понять, кто из нас прав, кто виноват?
Что же будет со мной, с Марьям, с Зарипат?
Мне нужно все, все обдумать…
Сейчас, когда я блуждаю по пустому спящему городу, когда со всех сторон окружает меня молчание, когда впереди целая ночь, бесконечная и неизвестная, как Млечный Путь, я найду время, я все обдумаю. Все!
Мне нужен человек, который может слушать меня не перебивая…
1963–1967 гг.
